Возьми удар на себя
Шрифт:
— Мне Володька звонил вчера… По мобильному, конечно. Пока ничего особого нет, кроме того, что местные коллеги Анисимова, ну, электродольские, явно за ним наблюдают. Он по этому поводу, к слову сказать, похихикал слегка и спрашивал, нельзя ли их, чтобы время зря не теряли, озаботить проверкой одного типа — адвоката тамошнего, который защищал осужденного чиновника? Может, подбросим им?
— Почему бы и нет? — Все еще мрачный, как туча, Турецкий пожал плечами. — Хоть действительно займутся делом, Володьку разгрузят… Я ему сам по этому поводу позвоню!
Квартира, в которой проживала супруга бывшего заместителя мэра Электродольска со своими детьми, оказалась двухуровневой и располагалась на девятом и десятом этажах нарядной бело-голубой башни. Слегка оглядевшись в просторном холле с неизбежным для новоявленных российских богачей камином, Володя прикинул, что изначально это была, должно быть, четырехкомнатная квартира, в данный момент перестроенная. Анна Константиновна принимала их с Хватаном на девятом этаже. На вид ей можно было с легкостью дать как сорок, так и все пятьдесят: арест мужа и все последующие события явно наложили на эту теперь уже бывшую светскую львицу местного розлива свой отпечаток. От былой ухоженности остались только следы. Платиновые волосы Анны Константиновны были кое-как собраны в небрежный узел, а их цвет, судя по сильно отросшим темным с проседью корням, она давно не поддерживала.
— Присаживайтесь, — она безразлично кивнула Володе, проигнорировав его удостоверение, указав вместо этого на мягкий лайковый диван в эркере, и тут же обратилась к адвокату: — Валерочка, что там с квартирой?
— Пока ничего, Аня, — ласково произнес тот. — Но ты не волнуйся, найдем.
И, перехватив вопросительный взгляд Яковлева, счел нужным пояснить:
— Анна Константиновна решила продать эту квартиру, купить что-нибудь подешевле: необходимы деньги на оплату учебы детей, а то, что имеется, теперь придется беречь… Анечка, это оперативник из Москвы, из МВД. Я тебе говорил, что он хочет побеседовать и с тобой, и с детьми… Разумеется, в моем присутствии.
— А что, собственно, произошло? — Анна Константиновна слегка нахмурилась. Потом криво усмехнулась: — Неужели на Ивана все еще продолжают жаловаться, не успокоились? Мало им, этим крысам?!
— Нет-нет, — заговорил Володя, поспешно прерывая Пояркову. — Меня привело к вам дело, никак не касающееся Ивана Ильича, во всяком случае непосредственно.
— На самом деле, Аня, в благословенной столице кто-то прихлопнул того типа, который и подставил Ваню. Теперь — извольте видеть, решили для начала проверить всех, кто был заинтересован в страшной мести… Меня, кстати, в том числе!
— Господи боже мой! — Анна Константиновна внезапно побледнела. — Его что, убили?!
— Убили, Анна Константиновна. — Яковлев бросил на адвоката строгий взгляд и продолжил: — Одну из основных версий — личная неприязнь тех, кто так или иначе сталкивался с Кожевниковым в течение последнего года, — мы просто обязаны проверить.
— Господи, в каком смысле — проверить?
— А не мы ли его, голубчика, пришили, Анечка, — снова вмешался Хватан. — А поскольку точно — не мы, то и волноваться, дорогая, не о чем!
— Ну да… — Она растерянно пожала плечами. — А при чем тут тогда Миша с Катенькой? Уж они-то точно не могли убить, они и стрелять-то не умеют…
— Я не говорил, что Кожевникова застрелили, — усмехнулся Володя. И, не дожидаясь нового вмешательства адвоката, добавил: — Его отравили во время довольно узкого по числу гостей банкета. А поскольку люди там были и молодые, помимо гостей среднего возраста, мне и придется пообщаться с вашими детьми. Надеюсь, вы все понимаете правильно.
— Наверное, — протянула Пояркова, хотя было видно, что на самом деле она ничего не поняла, поскольку тут же перевела вопросительный взгляд на Хватана: — Дети наверху… А при чем тут они-то?
— Действительно, — усмехнулся Валерий Кириллович. — В конце концов, гостей упомянутого банкета наверняка тут же переписали всех до единого. В Москве, насколько знаю, без паспортов даже в гости никто не ходит!
— Если вы так неплохо осведомлены, — спокойно возразил Яковлев, — то должны знать, что в наше время, и уж тем более в Москве, подделать любой документ ничего не стоит. Тем более что убийство выглядит как весьма тщательно продуманное.
— Кстати, если это не одна из тайн следствия… Чем его отравили? — поинтересовался Хватан.
Володя поколебался, но все-таки ответил, внимательно наблюдая за реакцией адвоката:
— Одним из цианистых соединений, которое входит в состав вещества, используемого в фотографии.
Адвокат на секунду нахмурился и уточнил:
— Само это вещество или соединение?
— А что, это так важно?
— Думаю, да, — кивнул Хватан. — Но, вероятно, ваши специалисты знают это и без меня.
— Вы имеете в виду то, что цианид вначале нужно было выделить из химической среды других реактивов?
Валерий Кириллович пожал плечами:
— Честно говоря, я не в курсе, нужно его выделять или можно и так угробить человека. Но если нужно, значит, искать следует еще и профессионального химика…
Он снова нахмурился и, поднявшись, направился в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. В ожидании, когда адвокат приведет детей, Анна Константиновна не произнесла ни с лова, Яковлев тоже молчал. В сторону лестницы он поглядывал с видимым нетерпением, однако, когда все трое спустились наконец в холл, своего разочарования при виде Михаила и Кати оперативник скрыть не смог… Он прекрасно помнил лица всех более-менее молодых гостей банкета, и уж тем более лицо девушки, которая, как оповестил его накануне по телефону Вячеслав Иванович Грязнов, бесследно исчезла, дав оперативникам фальшивый домашний адрес и, скорее всего, имя тоже. Ни Катя, ни Михаил ни на одного из присутствующих при убийстве Кожевникова не походили.
Старший сын Пояркова оказался откровенно некрасивым светло-рыжим парнем с неизбежными для людей его «масти» веснушками, щедро рассыпанными по щекам и носу. Катя была, пожалуй, вполне симпатичной девочкой со стройной фигуркой и большими печальными глазами. Но к той же пропавшей Вике она явно никакого отношения не имела: девушку если что и портило — так это прирожденная бесцветность. Глаза бледно-голубого, почти серого цвета, льняные, коротко стриженные волосы, так же как и у матери, небрежно причесанные. В целом она напомнила Володе какую-то актрису, видимо, часто мелькавшую на голубом экране в сериалах, которые любила смотреть его мать, но фамилии которой он решительно не помнил.