Возьмите нас в стаю

Мадоши Варвара

Тиму нравилась «цивилизованная галактика», нравились и шемин-мингрели — иначе он никогда бы не пошел в дипкорпус. Но он не строил иллюзий на их счет, не делал из них святых, как некоторые политические журналисты и ксенопсихологи на Земле. Просто их эволюция пошла другим путем: там, где гормональная реакция поощряет людей отстаивать свое с помощью драк и подавления несогласных, их гормоны поощряют их отстаивать свое путем союзов и компромиссов. Одно и удивительно, что этот образ жизни чертовски близок гуманистическим идеалам землян.

Но это еще не значит, что государства Содружества не способны на агрессию, вероломство

и внезапный военный удар.

И все же такого внезапного удара Тим не ждал, и земное правительство тоже не могло ждать (хотя какие-то стратегические планы на этот счет наверняка имело). Ведь у Земли и ее колоний, в том числе и фактически независимых, не было ничего интересного для остальной галактики — ни технологий, ни значительных природных ресурсов, ни обширных земельных угодий (подходящих для жизни планет в Галактике вообще куда больше, чем разумных рас, способных на них претендовать), ни даже потенциально прибыльных рынков сбыта. По всему выходило, что посольству на Триоке нечего опасаться внезапного удара.

И земные чиновники «отдавали предпочтение» людям с военной подготовкой.

Обычный идиотизм общественной бюрократии? Перестраховка? Или… что знало руководство, что ускользало от Тима? Почему, действительно, это маленькое посольство явно переукомплектовали?

И что имела в виду Данилова? Почему Тиму с местными должно повезти больше, чем ей?

Джек негромко заворчал и ткнулся носом в бедро Тима.

— Точно, — сказал он. — Время для прогулки. Пойдем-ка в сад.

Глава 5

В первые дни пребывания на Триоке у Тима и Джека было более чем достаточно времени нагуляться и набегаться в снегу.

В отличие от земных городов снег расчищали только на дорогах, но никуда не вывозили, скидывали в огромные сугробы. И эти дороги лежали, утонув в снегу черными змеями.

В саду посольства тоже были расчищены только дорожки, а деревья и кусты стояли в снеговых шапках, как причудливые скульптуры — Тим видел такие в документалке о земных приарктических зонах. Джек сперва весело носился в этом снегу, утопая по самый нос, потом изрядно поскучнел. Поскучнел и Тим: конечно, у посольства были обширные базы данных, куда было загружено неимоверное количество книг и фильмов, но целыми днями лежать на койке и пялиться в экран с редкими перерывами на физзарядку — это кому угодно наскучит.

Человеку нужно настоящее дело, вот что.

Правда, его несколько развлекал флирт с Айрин.

Как-то так сложилось, что они выгуливали своих партнеров практически одновременно. Джек и Найджел подружились, хотя сохраняли пока вежливую дистанцию. Тим с Айрин тоже. Им обоим было понятно, к чему все идет: «вы привлекательны, я чертовски привлекателен», как говорилось в старом фильме.

И поэтому ни ему, ни ей не хотелось обрывать игру слишком быстро.

Они перемигивались, садились рядом в посольском кафетерии, время от времени она наклонялась к нему так, что ее темные кудри скользили по его плечу, или он тянулся мимо нее взять что-то со стола, ненароком задевая ее руку или даже полукружие высокой груди под унылым серым костюмом. Айрин одевалась так же, как Данилова, говорила с тем же акцентом… слава богу, вела себя не так сухо, улыбалась при каждом случае.

А вот с начальницей Ренатой приятных отношений у Тима не сложилось. Она его сразу невзлюбила, причем настолько сильно, что Тим терялся в догадках, в чем тут дело. То ли у нее какие-то планы были на его должность, то ли… да нет, не может быть, какая ревность. Она с первого дня только и делала, что шпыняла его, еще до того, как он познакомился с Айрин.

Рената немилосердно подкалывала и вышучивала Тима в ответ на любой вопрос, а в промежутках между вопросами держалась холодно и отчужденно. Когда же Тим попросил ее дать ему какую-нибудь работу, чтобы он не лез на стенку, заметила равнодушно:

— Можете превратить хоть все стенки в ваши гимнастические снаряды, Крюков. Работы до весны нет и не предвидится.

Кроме Айрин и Джека с Найджелом более-менее его дни разнообразила Тэна, которую через несколько дней все посольство с легкой руки Тима (и с ее разрешения) начало звать Таней.

Сложно сказать, как это получилось. Первый раз он гулял с Джеком в саду, она вышла подышать воздухом, они перебросились парой слов. Потом еще раз. Теперь всякий раз Джек по утрам заходил в рабочий кабинет секретарей — Таня появлялась раньше своих подчиненных — и общался с ней с четверть часа, а потом бежал на разминку.

Ну и по вечерам, когда ей пора было идти домой, он тоже заходил.

Таня, оказывается, была не только секретарем, она еще и изучала ксенопсихологию.

— Неформальный контакт с землянами для меня неоценим, — заметила она самым серьезным тоном в один из первых их разговоров, чем-то напомнив Тиму мистера Спока из классической саги.

Только у мистера Спока, конечно, не было таких потешных ушек, похожих на лоскутки, и кожа у него так не просвечивала розовым.

— Баш на баш, — заметил ей Тим, — мне тоже нужно больше узнать о вашей расе, помимо того, что пишут в справочниках… Вот, например, почему вы зовете людей сорохами? Я нигде не нашел перевода. Брань, что ли, какая-то?

— Нет, что вы! — Таня моментально покраснела удушливо, как вся ее раса; тоже мультяшное качество. — Это мы так произносим фамилию капитана корабля землян, который впервые вступил в контакт с Галактическим Содружеством.

— Сезар? — удивился Тим. — Ну ни фига себе лингвистические трансформации!

— У нас очень разное произношение, — согласилась Таня.

Да уж, это Тим знал: то же имя «Тэна» выглядело на письме очень простым, но на деле букву «т» требовалось произносить с особым придыханием, а «э» напоминало как минимум три разных звука, слепленных в один. Чуть ли не рев мартовской кошки. «Таня» нравилось ему куда больше.

Да и со временем Тэна стала больше напоминать ему человека. Ассоциация с мультяшными свинками, вызванная, очевидно, висячими ушами, пропала; теперь сравнительно коротконогие невысокие шемины напоминали ему статуэтки китайских мудрецов, а мингрели — древних божков.

Тим решил, что все дело в пропорциях. Двуногие и двурукие, четырехпалые гуманоиды, обе расы отличались пропорциями человеческого ребенка лет десяти или двенадцати. При том они были гораздо шире в кости, какими-то гладкими, без выраженного рельефа мышц. Мешало и отсутствие вторичных половых признаков. Мужчины шеминов и мингрелей отличались от женщин только ростом и шириной плеч, что не всегда удавалось засечь; голоса, хоть и низкие, даже у мужчин были слишком мягкими и музыкальными.