Возможная Жизнь
Шрифт:
– Я знаю! Нет нужды напоминать мне. Я просто не смогла сказать ему этого. Я устала поступать как того велит ситуация. Устала… – взяв с кровати ранее брошенный клатч, пошла к двери. – Это был последний раз, когда я виделась с ним. Машина ждет внизу, поехали. Сегодня нас ждет семейное воссоединение. Такого нельзя пропустить.
Я решился взглянуть на нее только тогда, когда мы ехали к ресторану, в котором нас ждали. Было сложно предугадать, чем кончится этот вечер, но одно я знал наверняка – ни для кого это не будет легким делом.
Посмотрев ей в глаза, казалось, я мог увидеть
Присев ближе к ней, обнял и положил ее голову себе на плечо. Я хотел, чтобы она сумела найти во мне ту силу и надежность, которая ей была необходима в данный момент.
– Ты как, красавица? Может мне стоит одному поговорить с ней? – это не было лучшим решением. Хотели видеть именно ее, и в любом случае это бы произошло. Но может я смог бы уладить это? Взять основной удар на себя?
– Дорогой, ты знаешь, что это плохая идея. Она летела сюда не для того, чтобы выслушивать оправдания по поводу моего отсутствия. К тому же она все равно добьется желаемого.
– Знаю. Как знаю и то, что тебе очень сильно придется сегодня постараться. Эвелин будет всячески провоцировать тебя, чтобы доказать твою неспособность выживанию без них. Но ее главный козырь не должен вскрыть старую рану. Мы не должны допустить нового приступа – она ничего не ответила. Наверное, отчасти потому, что знала о бесполезности попыток контроля над собой. В жизни человека всегда будет что-то такое, что не сможет зажить до конца его дней. И в наших жизнях была одна такая общая рана.
Пятнадцать минут спустя мы прибыли к назначенному месту. Тревога нарастала. Сейчас Габи заберется внутрь себя так глубоко, что я не смогу прочесть ни одной эмоции на ее лице. Но в душе ее будут мучить воспоминания. Самые опустошающие и разрушающие. Габриэлла будет умирать. Ее выдадут глаза. Но лицо останется безукоризненным.
– Готова?
– К этому я никогда не буду готова, Лео – двери машины распахивает швейцар и прохладный вечерний воздух наполняет салон автомобиля. Габи набирает полную грудь воздуха и подает свою руку.
Через пару минут нас ведут к столику, за которым уже сидит она. Все такая же прекрасная и идеально вылепленная. Года не могли испортить эту женщину. Ее красота только заострялась. И хоть Габриэлла не была похоже на Эвелин, я знал, что этим она пошла в нее. Все-таки она была и оставалась ее дочерью.
Пододвинув для каждого стул, нам подали меню и дали время для выбора. Разговор решила начать миссис Андроус.
– Я смотрю, твой верный рыцарь до сих пор опекает тебя – это были первые слова матери дочери после четырех лет разлуки. – Такая преданность – на ее плечах была накинута меховая накидка. Пальцами одной руки она водила под подбородком и в то же время ехидно рассматривала нас. Предела ее уверенности в себе не было видно. Она ощущала себя настоящей королевой, и в каком-то смысле действительно была ею.
– Завидуешь, что у тебя нет такого, Эвелин? –
– Твоя реакция вполне предсказуема. Что же. Я думала, ты будешь умнее, но мои ожидания относительно тебя редко оправдывались – все, что она говорила, сопровождалось соответствующей мимикой.
Взяв в руки наполненный бокал с красным вином, Эвелин слегка повращала его за ножку, затем вдохнула аромат и пригубила.
Подошедший официант разлил по бокалам вина нам с Габи и откланялся.
– Я взяла на себя смелость сделать выбор за вас. Прошу, оцените мои старания – ее жест рукой был слишком притянутым.
– Petrus тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года? И кто еще из нас более предсказуемый? – она сказала это тихо, но этого хватило, чтобы расслышать горечь в голосе.
– Правда? Просто я вспомнила, как подобные совпадения трогали тебя в детстве, вот и решила порадовать дочку – под столом я нашел руку Габи и сжал ее. Она должна была знать, что я рядом. Всегда.
– Может, перейдем сразу к делу? – я не собирался предоставлять ей еще хоть один шанс на то, чтобы измываться над любовью ребенка к родителю. Даже если для нее это ничего не значило, однажды для Габриэллы это было всем.
– Внешне ты стал более мужественным, но вот характер – сморщившись, презрительно осмотрела меня. – По-прежнему вмешиваешься в чужие дела. Неужели решил, что став помощником Кларка приобрел силы, достаточные для того, чтобы тягаться со мной?
– У меня всегда хватало сил для борьбы с вами, уважаемая миссис Андроус. Не было одного. Связей – секунду или две она не сводила с меня взгляда, а потом отвела глаза в сторону и ухмыльнулась.
– Полагаешь, что одно или парочка подобных знакомств способны изменить твое положение на чаше весов? Это экзистенциализм.
– Хочешь поговорить о Сартре? Не думаю, что здесь есть его поклонники – вступает Габи.
– Да, лишь двое последователей.
– Это все ненужная демагогия. Мы трое знаем истинную причину твоего прилета. Зачем оттягивать неизбежное? – теперь она сжимает мою руку, тем самым говоря, что сейчас ей как-никогда понадобится поддержка.
– Ты стала настолько официальной? А как же разговор матери с дочерью?
– Где ты видишь их?
– Ну да. Забыла. Я же в твоих глазах не мать. Это не я вынашивала и рожала тебя. Не я позаботилась о твоем безбедном существовании.
– Не ты бросила меня. Не ты оставила меня в доме той женщины. И опять же, не ты превратила мою жизнь с самого начала в постоянный ад. Не ты продала меня! Не ты убила…
– Замолчи! Будь она жива, думаешь, твоя жизнь стала бы лучше? Я уберегла тебя от ошибки. Не дала испортить жизнь. Считаешь, все так просто? Ты не знаешь, что такое голод, холод, нужда. Не знаешь, какого это, когда тобой пользуются, а затем выбрасывают на помойку. Ты простая золотая девочка. Что ты можешь знать о жизни?