Возможности слов
Шрифт:
Ксюша рассмеялась тихо, она тоже не сомневалась в том, что Иринка даже не думает об этом всерьез. Но зачем-то — и Кир был готов поклясться, что не от ревности — потянулась к нему и чмокнула в щеку. Наверное, хотела порадовать подругу. Или остановить его сердце. В любом случае, ей удалось и то, и другое.
Некоторые уже помчались танцевать, кто-то наседал на алкоголь, словно в первый и последний раз вырвался из дома на волю. Ксюша же пить не стала, тут Кирилл ее понимал. Она так тщательно игнорировала присутствие Ромы, что вечер мог так и закончиться тем, что никакой точки не будет. Этого нельзя
Быстро скооперировавшись с Иринкой и получив ее согласие на план действий, он с грохотом отодвинул стул и встал, этим удивив Ксюшу. Она даже спросить ни о чем не успела, как он шагнул к Роме и едва поймал его взгляд, сказал:
— Пойдем покурим.
— Я… не курю, — тот растерялся до того жалко, что Кирилл засомневался — тот ли это Рома вообще? Он просто не имел права быть таким чудиком. Разве чудики разрушают чужие жизни?
— Куришь. Пойдем.
— Я с вами! — вмешался подвыпивший парень, имя которого Кирилл даже не пытался запомнить. — Давно пора устроить перекур!
— А ты не куришь.
Тот опустился обратно на стул и зачем-то начал озираться. Но и на улицу с ними не пошел. Иринка задержала Ксюшу за столом, когда та пыталась сорваться следом.
Рома хотя бы оказался смышленым, а то бы Кирилл просто не выдержал. Тот сразу сообразил, зачем понадобился парню Ксюши. Побледнел совсем немного, но выглядел теперь гораздо увереннее:
— Если морду бить собрался, то бей. Я всегда к этому был готов, учитывая, сколько у Ксюши братьев.
Кирилл прищурился:
— Не собрался. Да и с какой стати?
Тот вздохнул тяжело и теперь говорил в сторону:
— Я знаю, что потом случилось. Что Ксюша чуть ли не в психушке оказалась из-за меня… Я хотел тогда извиниться, даже звонил…
— Почему же не позвонил снова? — перебил Кирилл.
— Потому что… невозможно извиниться, если такие последствия. Даже если я не хотел ей зла. Мне всего лишь было на нее наплевать! Можешь ты это понять? Если бы людей казнили только за равнодушие…
Кирилл кивнул, он прекрасно понимал. Если бы людей казнили только за равнодушие, то сам он бы оказался на плахе уже лет в пятнадцать.
— Извинись сейчас. Она давно в порядке, — про «давно» он преувеличил осознанно. — Но ей до сих пор не помешают твои извинения.
— Извиниться — не проблема. Проблема в том, что извинений недостаточно.
Кирилл ободряюще хлопнул его по плечу. Извинения Ксюше нужны были, как ему квартальный отчет, но ей обязательно нужно было хоть что-то сказать самому Роме. Когда она это сделает, то все, историю можно считать закрытой, итоговый тест пройден, диплом об окончании выдан.
Иринка выждала обговоренное время и теперь вместе с Ксюшей выскочила на крыльцо, не позволив каким-то любопытным последовать за ними. Ксюша выглядела растерянной, но Рома заговорил сразу:
— Ксюш, прости меня за ту историю! И прости, что не сказал этого раньше.
Кирилл всматривался в ее профиль и уже начинал понимать, что все идет не так, как он планировал. Она побелела, даже губы становились синими.
— Если это тебя утешит, — продолжил Рома, — я очень переживал. Это не оправдание, конечно… Но… скажи хоть что-нибудь…
Ксюша задышала громко, рвано, а рассеянный взгляд блуждал под ее ногами. Кирилл ошибся! Она совсем не была готова. И теперь погружалась в свое полуобморочное состояние, которое пугает ее саму даже больше, чем зрителей. Она только пошатнулась, как он подлетел к ней обнял, прижал к себе:
— Все, все, тихо. Ничего не надо, Ксю, слышишь меня? Ничего не говори, тихо. Только я тут.
Она вцепилась в его рубашку, судорожно сминая, но через некоторое время начала дышать ровнее. Кирилл уже понял, что добром этот эксперимент не кончится. Оставалось только надеяться, что она не онемеет снова на пять лет от такого шока. В ее руках уже прибавилось силы, что она даже попробовала отстраниться, но Кирилл ей этого не позволил. Скорее всего, после такой неудачи она в итоге расплачется, это ничего. Он сам виноват, что подставил под удар ее еще неокрепшую психику. Но Ксюша вдруг задрала лицо вверх и забормотала ему в подбородок:
— Кир, я в норме…
— Я вижу, — он не хотел ее отпускать, хоть и удивился неожиданной смене настроения.
— Кир, скажи Роме, что я уже давно не злюсь.
— Он слышит тебя сам.
— Знаю, что слышит.
Он прижал ее еще сильнее и облегченно рассмеялся. Она может говорить, пусть и не так, как они оба планировали. А Рома, который стал свидетелем этой ужасающей и странной сцены, никому ничего не расскажет. К сожалению для него, ему придется остаться с чувством вины, ведь увидеть своими глазами последствия, о которых ему только рассказывали, на самом деле страшно. Но тут Кирилл ничего не мог поделать, даже если б захотел. Рома не был самым плохим парнем в истории человечества, но вселенская несправедливость решила ему навешать лещей, заставив чувствовать себя ничтожеством.
Когда они уселись на капот машины, чтобы наблюдать за ночным городом свысока, Ксюша была уже полностью спокойна. Она пришла в себя удивительно быстро — и это был хороший знак.
— Я осталась ненормальной, Кир, хоть и надеялась, что это уже не так.
Голос ее был ровным, даже слышалась легкая улыбка.
— Ты — ненормальная, Ксю. И не только в том, что не смогла послать своего ушастого чудика.
Она рассмеялась. Кирилл чувствовал, как пристально она смотрит на него, но сам приморозил взгляд к точке впереди. Он не врал. Она была ненормальной. Ненормально искренняя, ненормально сильная и ненормально слабая. Ненормальная в словах и поступках. Ненормальная в том, что смотрит сейчас в его профиль и понимает, чего хочет, но до сих пор себя останавливает. У нее ненормальная семья и ненормальная биография. И нет никакой надежды на то, что она когда-то станет такой же нормальной, как другие. Как раз то, что надо.
Он замер, почувствовав прикосновение. Ксюша провела пальцами вверх по его плечу, а потом остановилась на голой шее. Не убирая руки, спрыгнула на землю и повернулась к нему. Кирилл же натянулся, как струна. Он боялся сделать неверное движение. Но еще сильнее он боялся надеяться. Неужели решилась? Он закрыл глаза, потому что страх ошибиться оказался непреодолимым.
— Кир, я хочу кое-что сказать, — ее губы были настолько близко, что он чувствовал дыхание. — Ты мне очень нужен. И… ты самый важный. Но разве ты можешь пообещать, что все это не кончится совсем скоро?