Возмущение праха
Шрифт:
Стоять, Прокопий. Действовать надо, но, извини, с умом. И Палец все еще у меня.
55. ДОКТОР
В том и состоит унижение, что не закон человечности человек распространяет на животных, а себе усвояет животный закон борьбы.
— Все в порядке, — сказал я Рыжей, скосившей глаза на мой пистолет, когда я проверял обойму. — Приключениям скоро конец, будем жить тихо.
— Хорошо
— Сегодня… завтра… как выйдет.
В квартире, где содержался Фима, было вроде бы тихо. Прижав ухо к двери, я услышал голос футбольного комментатора и рев стадионной толпы. Это хорошо: значит, жизнь здесь пока мирная.
Тем не менее, вставляя левой рукой ключ в замок, правой я переложил пистолет в карман пиджака и, очутившись в темной прихожей, не спешил входить в ярко освещенную комнату, а сперва как следует огляделся. Фима сидел за столом, бессмысленно уставившись вдаль, а Горилла Порфирия пялился в телевизор, держа на коленях помповое ружье — очень уж им нравилось это оружие.
— Собирайся, — бросил я Фиме рассеянно-деловитым тоном, — есть работенка на выезд.
— Я не могу. Он не позволит. — Фима загнанно показал глазами на Гориллу.
— Нельзя, — флегматично подтвердил мордоворот, не отвлекаясь от телевизора.
— Вы что, совсем одурели? — Я постарался поестественней возмутиться. — Здесь пока еще я начальник.
— У меня есть свое начальство, — угрюмо проворчал парень, чувствуя, что назревает конфликт и предвидя ненужные хлопоты.
— Чепуха, — отрезал я безапелляционно, — собирайся, Фима.
— Я же сказал, нельзя, — понемногу начал заводиться охранник.
— Давай не копайся, Фима.
Фима сделал нерешительное движение к стенному шкафу, а Горилла встал и направил ружье в мою сторону.
Может быть, в рукопашной разборке он бы меня и сделал, и даже наверное, но с огнестрельным оружием я управлялся быстрее. Он не успел и затвор передернуть, когда ствол моего пистолета уже смотрел ему в переносицу.
— Ружье на пол. Отбрось ногой ко мне. Теперь сам лицом вниз. Так, руки за спину.
Я командовал не спеша и тихо, а он все выполнял очень четко — вот что значит хорошая дисциплина.
— Веревку, Фима, — продолжал я так же негромко.
Посуетившись по квартире, Фима виновато доложил:
— Не нашел. Нет ничего похожего.
— Эх ты, интеллектуал, — укорил я его, — а шнуры к лампам, по-твоему, для чего приделывают? Специально для таких случаев.
Я связал парню руки и ноги, не сильно заботясь о безболезненности процедуры, и он негромко кряхтел, намекая, что можно бы действовать менее круто.
— Ничего, потерпишь, — приободрил я его, туго завязывая рот тряпкой, — зато потом будешь жить долго и счастливо.
Парень оказался тяжелым, как бревно, и, чтобы оттащить его в спальню, пришлось призвать Фиму на помощь.
— Собирайся, — повторил я Фиме и добавил чуть слышно на ухо: — Деньги, документы, все, что для тебя ценно. Поедешь к маме в Киев, здесь теперь горячо.
Фима суматошно и радостно закивал. За время работы со мной у него накопилась приличная пачка зеленых, и год-другой он спокойно мог искать новое место в жизни. У него давно уже зрели планы покинуть нашу северную столицу, но все упиралось в деньги, а сейчас эта проблема отпала. Что же касалось его любимых художественных альбомов, ему было, похоже, уже не до них.
Пока он суетливо и бестолково собирал чемодан, я закурил и выключил телевизор — и вовремя, потому что в замок входной двери кто-то осторожно вставлял ключ, стараясь не делать шума. Подняв с пола помповое ружье, я скользнул в прихожую и разместился в полутьме у вешалки с плащами.
Дверь бесшумно и медленно стала открываться, и в прихожую вплыл Вася собственной персоной, на ходу поднимая пистолет с уже навинченным глушителем: аккуратист, все приготовил заранее.
Фима не сделал попытки ни отбежать, ни отскочить в сторону, у него не хватило пороху даже заорать, он только сдавленно пискнул и смотрел, загипнотизированный плавными Васиными движениями, как тот выводит ствол на линию огня.
Какая бездушная скотина, однако, — что за манера мочить всех подряд и без пояснений.
Крокодил поднял ружье и косым ударом обрушил приклад на шейные позвонки Васи. Тот, почувствовав слева от себя шевеление, начал разворачивать ствол ко мне, но опоздал, и пуля ушла в стену.
Вася тяжело осел на пол, и голова его неестественно отвалилась в сторону. Я наклонился к нему — пульса уже не было. Крокодил, как обычно; перестарался.
Ты, недоносок… перестарался… А если бы недостарался? Такой человек, как Вася, — он всю жизнь потом будет идти по пятам, пока не пришьет в каком-нибудь темном углу. И теперь, не время канючить — счет опять пошел на секунды. Закройся, я все беру на себя.
Не люблю я, когда Крокодил все берет на себя… Неизвестно, что вытворит. И к тому же хитрющая рептилия.
56. КРОКОДИЛ
Можно нередко слышать, что при нынешних условиях жизни, т. е. когда человек может сгореть, утонуть и т. п., бессмертие было бы величайшим бедствием. И говорят это люди, имеющие притязание на философское образование!
Я тебе покажу рептилию. Докторишка… Ты и не представляешь, какую пилюлю я тебе поднесу. Пошли крутые дела, и для тебя места в жизни не будет. Кончилось твое время. Не заметил ли ты, кстати, когда Вася только начал оседать вниз, что он, хоть и плотнее сложен… в смысле был сложен… ниже всего сантиметра на три, не больше. Разница пустяковая, отчего бы этим фактом и не попользоваться?