Вознесение

Розин Юрий

— Папа, ты в порядке? — Тала подошла и коснулась ладошкой моей ноги.

— В полном, малыш… — я бы хотел, как обычно, погладить её по голове. Но, если бы убрал сейчас хоть одну руку от древка алебарды — тут же рухнул бы на землю.

— Что-то не похоже… — она показала пальчиком на торчащий из моего бока клинок.

— Бывало и хуже, — усмехнулся я через силу, — мне просто нужно немного отдохнуть…

— Альрат! — со стороны раздался знакомый голос.

Через силу повернув голову, я увидел торопливо хромающего ко мне Париса. Его левая нога волочилась по земле,

рубаха была в крови, как и половина лица, но судя по тому, что он был жив, победу в бою с мэром одержал всё-таки он.

— Что с Мелетом?

— Мёртв, — покачал головой однорукий. — Хорошо, что слухи о том, что он был на шестой Каре, оказались ложью, и что он был уже одним глазом видел своё перерождение. Но, несмотря на старость, ублюдок был очень силён.

— Отлично, — я усмехнулся. — А теперь давай отсюда валить. Мелет, похоже, приказал не реагировать на бой. Но если всё-таки набегут ещё стражники, то мы точно сдохнем.

— А ты… — он оглядел меня с ног до головы. Судя по его взгляду, моё тело находилось в куда худшем состоянии, чем у него. — Как вообще?

— Живой, — вздохнул я. — Но, если ты будешь и дальше трындеть и не поможешь, это может в любой момент измениться.

— Да-да, конечно! — он подставил мне плечо.

— На, — я протянул ему бывшее весло. — Неудобно.

— А ты… — я ему не говорил об этом. Но Парис был парнем умным, так что понять, что я не просто так постоянно таскал с собой алебарду, не выпуская её из рук даже во сне, ему было несложно.

— Всё нормально, — кивнул я.

Он забрал оружие и я опёрся на него обеими руками, скривившись от приступа дикой боли.

В таком положении мы так быстро, как только могли, похромали прочь.

Добравшись до постоялого двора, мы своим видом перепугали хозяина до чёртиков и он даже не хотел нас пускать. Однако Парис, продемонстрировав ауру пятой Кары, доходчиво объяснил, что будет с его заведением, если он попытается что-то отчебучить. Так что нам не только предоставили комнату бесплатно, но и притащили несколько наборов первой помощи. И однорукий взялся за “лечение”.

Через час я оказался замотан в бинты, считай, с ног до головы. К счастью, моё тело всё-таки было в разы выносливее и крепче, чем обычное. Иначе я бы точно скопытился ещё на середине боя. Помимо засевшего в боку клинка, был ещё один, застрявший в плече, а ещё обломанное копьё, торчавшее в бедре. Плюс к этому было почти полсотни ран, к паре сломанных рёбер добавился ещё с десяток, также сломаны были кисть, ключица, несколько пальцев на ноге… это уже не говоря о кровопотере и синяках.

Сейчас я бы не смог сражаться, даже если бы захотел. Мне определённо требовалась длительная реабилитация. К счастью, если дальше всё пойдёт без неожиданностей, то ближайшие дни мы должны будем потратить на дорогу до столицы и у меня будет достаточно времени, чтобы восстановиться. Правда, надо будет, наверное, купить телегу, ехать верхом на Сафи в таком состоянии я не смогу.

— Слушай, а что с тобой было? — наконец, когда оказание первой помощи было завершено и мы разлеглись по койкам, стараясь особо не двигаться, Парис задал,

похоже, давно интересовавший его вопрос.

Я вздохнул. Вообще-то сейчас лучше было нам обоим поспать, хотя бы пару часов. И у меня, честно говоря, глаза слипались так сильно, что держать их открытыми было настоящей мукой. О чём я ему и заявил.

— Дай мне поспать. Когда проснусь — тогда поговорим.

Ответа его я даже не услышал. Стоило только прикрыть глаза, как я тут же провалился в сон…

* * *

— Папа…

— Тала?

Странное чувство. Я отчётливо понимал, что сплю. Однако вокруг не было ровным счётом ничего, лишь серость. И откуда шёл голос Талы я не мог понять, даже несколько раз повернувшись на месте.

— Папа… помоги!..

Плач дочери резанул ножом по сердцу.

— Тала, где ты?! Как тебе помочь?!

— Мне… так страшно… так больно… это место… оно не такое… как ты говорил!..

— Что? — я едва понимал, что происходит. — “Это место”? О чём я тебе говорил?

— Ты говорил… что здесь… не будет боли… лишь мир… и покой. Ты… ты мне соврал!..

В сознание тяжёлым тараном ударило воспоминание.

Я сижу на полу в полуразрушенном поместье. Голова Талы у меня на коленях. Я мягко глажу её по волосам.

“Не бойся, дочка, — говорю я ей. — Всё будет хорошо. Ты отправишься в прекрасный мир. Куда лучший, чем этот. Там не будет боли и страха, не будет конфликтов и войн, не будет никаких богов. Лишь мир и покой, навечно”.

— Ты говоришь о Рае?

— Да!.. Ты соврал мне!.. это место… я не хочу… быть здесь!.. пожалуйста, помоги!.. забери меня отсюда!..

Грудь будто сжали тисками, а мысли завертелись с дикой скоростью. Получается, мою дочку не только отняли у меня, её ещё и отправили в какое-то ужасное место, где она мучится… уже сто тысяч лет?! Почему? Это ведь было одним из пунктов соглашения с Аидом. Чтобы её душу сразу отправили в Рай, минуя многолетнее ожидание на берегах Ахерона.

Получается, Король Ада мне лгал? Нет, не может быть, он ведь поклялся своей Истиной. Для богов, даже Демиургов, это непреложный обет. Тогда, что же, Рай — это совсем не то, что о нём думают? Никакого умиротворения, никаких вознаграждений за праведную жизнь?

— Тала, что я могу сделать?! Как тебе помочь?!

— Сейчас — никак… продолжай… становиться сильнее… ты должен стать… намного сильнее!..

Я почувствовал, как скручивается где-то в районе живота комок. Тала ждала меня, она страдала без меня, а я… чем я занимался? Сражался за других? Как это должно было помочь мне добиться желаемого?

Да, я, возможно, слишком расслабился. Взялся решать чужие проблемы, завязал отношения, приютил левую девчонку только потому, что восемьдесят тысяч лет назад перевозил её через Сальсабиль…

У меня есть цель и я должен её достичь как можно быстрее. К чёрту привязанности. У меня не должно быть выбора “я или кто-то другой”. Я должен думать лишь о себе, потому что только так я смогу стать сильнее.

— Обязательно! Я обязательно стану, моя дорогая! Я стану сильнее и спасу тебя!

— Я жду…