Вознесение
Шрифт:
Самое забавное, что даже это не было концом. В какой-то момент я заметил, как в ауре, исходящей от тела Париса, начали проскакивать алые искорки. Поначалу это было похоже и правда на просто искры от костра. Но чем дальше — тем больше праджни окрашивалось в красный, и в конце концов в комнате разбушевался настоящий алый шторм, за которым с трудом можно было рассмотреть всё ещё летающие по помещению предметы.
Я, честно говоря, даже немного собой возгордился. Вот, что значит, помощь профессионалов!
Обретение энергией цвета означало вступление бога на пятую из шести Кар —
Стук в дверь прекратился с полминуты назад, однако я не думал о том, что ребята по ту сторону просто сдались. И действительно, буквально через пару секунд после того, как весь вихрь окрасился в красный, дверь была сорвана с петель мощным ударом. Внутрь ввалилось несколько богов в броне стражи, а за их спинами я увидел хрупкую женщину, не узнать в которой мать Париса и Пимена было невозможно. Её, если я правильно запомнил, звали Февра.
Реакция у всех новых участников семейного сборища была одинаковая. Замереть и круглыми как блюдца глазами уставиться на алый энерговорот. Наконец-то завернувшаяся в простыню Инес будто бы перестала существовать. В каком-то смысле я это, конечно, понимал. В конце концов чья-то там любовница была далеко не так важна, как новый бог пятой Кары в семье. Но, чёрт, мужики… это как-то нездорово, что ли…
Впрочем, ладно, не моё дело.
Алая аура меж тем начала постепенно угасать, и секунд через пятнадцать Парис плавно опустился на пол. И к нему, распихивая стражей, тут же бросилась матушка. В отличие от Никана, продолжавшего стоять на месте, глядя куда-то в пространство, она даже не пыталась скрыть своих истинных чувств. Бухнувшись на колени перед сыном, она крепко его обняла, и до меня донеслись то ли рыдания, то ли истеричные смешки. Ссылка однорукого явно её не устраивала.
— Мама? — слабый голос Париса разнёсся по молчаливой комнате, его рука поднялась и легла Февре на плечо.
Рыдания стали громче, а я ощутил себя, смотрящим дерьмовую театральную драматическую постановку. М-да… может мне свалить по-тихому? Не переношу слёзовыжимательных сцен.
Так я, собственно, и собирался сделать, уже повернувшись к окну. Парис потом найдёт меня на постоялом дворе, если захочет. Однако мне на плечо неожиданно легла рука. Обернувшись, я встретился взглядом с Никаном. От былого высокомерия в нём не осталось и следа. Скорее он испытывал ко мне… уважение.
— Мы можем поговорить… наедине? — произнёс он, указывая на выбитую дверь.
— Можем, — кивнул я.
— Хорошо. У меня к вам будет деловое предложение.
Глава 24
— Внимательно слушаю, — покинув счастливо воссоединившуюся семью, мы с Никаном переместились на первый этаж, в его кабинет.
— Во-первых, я приношу извинения за свои слова. Просто мой статус обязывает поддерживать определённый имидж. Как среди домашних, так и в городе. А вы, уж не обижайтесь, не очень походите на бога из… нашего круга.
— Я и не из
— Понимаю, — кивнул мужчина, — циничность, действительно, уже давно стала частью жизни благородных семей.
— Да не в циничности дело, — отмахнулся я. — Лицемерьте сколько угодно, на здоровье. Просто у меня есть свои цели и я не люблю быть чем-то связанным. Только и всего. И, надеюсь, вы позвали меня не для того, чтобы предложить работать на вас?
— Нет, вовсе нет!..
— Врунишка! — захихикала Тала. — Какой сын, такой и папа!
— Тала, это было грубо, — погрозил я ей пальцем. — Да, он соврал, но нельзя так разговаривать со взрослыми. Даже с теми, у которых нет принципов и морали.
Никан икнул.
— Хм… ладно. Почему вы помогаете Парису? Вы встретились в заброшенном квартале, насколько я понимаю, и в итоге всё пришло к смерти Гелиода. Но что было до этого? Вы ему как-то задолжали?
— Нет. Просто он мне понравился. Честный парень, говорит всё как есть. Редко таких встретишь.
— Ясно…
Не до конца понимал почему, но, похоже, каждым своим ответом я заставлял Никана чувствовать всё большее и большее смущение. Так что, чтобы эта встреча не стала ещё тягомотнее и скучнее чем слёзные обнимания, я решил ему немного помочь.
— Что вы хотели обсудить? Не ходите вокруг да около.
— Да… понимаете в чём дело… в Кахамаре есть особое училище для будущих офицеров национальных войск. Ограничение входа: пятая Кара до тридцати лет. В нашей семье подобного гения не появлялось с самого основания, а тут…
На ум пришло, что говорил Парис отцу.
— Ему двадцать девять и он только что пробился на пятую Кару.
— Да. Выпускникам этого училища гарантируется прорыв к первому, а возможно даже второму Сиянию. Если Парису удастся… наша семья сможет не то, что занять лидирующую позицию в Морае, а даже перебраться в столицу.
— Однако вы не знаете, как у него об этом попросить.
Я не смог сдержать улыбки. Вот что значит — относиться к своим детям как к инструментам получения власти. За мной ещё с прошлой жизни тянулся длиннющий шлейф грехов. Но кое в чём меня точно никто не смог бы обвинить: в отсутствии любви к своему ребёнку. Протянув руку, я погладил Талу, сидевшую на подлокотнике моего кресла, по головке. Малышка довольно замурлыкала будто котёнок.
— Эм… да, не знаю. Боюсь, что он откажет.
— Не откажет. Может быть сначала упрётся, чисто из вредности, но в конце концов согласится. Правда, не ради вас, а ради силы. Сделать что-то ради семьи вы его уже вряд ли заставите.
— Это я понимаю… — тяжело вздохнул Никан. — Просто, понимаете, я ведь не единственный претендент на место главы семьи. Мои…
— Я сразу перебью. Мне это вообще неинтересно. И меня это не касается. Так что оставим эту, без сомнения, очень интересную историю за рамками. А между тем, вы так и не сказали, что хотите от меня.
— Могу я спросить, на какой вы Каре?
Я кивнул.
— Можете.
Пару секунд мы просидели в тишине, похоже мужчина о чём-то задумался. Хотя на меня смотрел довольно пристально…