Возникновение
Шрифт:
В течение двух лет из шести корней - двое погибли, четыре же крайне переменны в своих настроениях и символично нащупывают свои точки решительного роста (один из них проявил прямо сказочную волю к жизни: некоторый недотёпа буквально затоптал корень, и я уже принялся искренне скорбеть о неожиданной потере... но не тут-то было!).
И вот где, кажется, начинается Вера, вот где начинается Надежда, вот где начнётся и Любовь. И здесь можно, как видите господа теологи, обойтись без всякого рода хитростей, без всяких там опровержений, без рассудочных мелодрам!
Просто-напросто так и высажено самое Сознание.
156
Искусство вырож... теряет последние свои заряженные частицы оригинальности. Эта потеря очевидна: безответственная и туманная мазня, взвизги... и, кажется, расширяющийся с ускорением театр, - всё это уже мрачный предел, от которого совсем не далеко и до передела.
Но что же с наших прискорбных ниш видится? Что слышится? Ничего ведь не кажется! Это будет нечто новое, нечто потрясающее сами основы. И некогда горько сочувствовать, ведь впереди - Жизнь!
В саму Жизнь будет, наконец, вложено всё человеческое Творчество, весь его талант. Это новое Дело - поистине вскуражит! Человек - это не машина, заправленная качественным, настоявшимся (!), проверенным вдохновением и выпускающая потрясающе творческие газы.
Какое будет отныне Творчеству дело, если некий халтурщик, прищурив как следует глаз, "вдохновляет" иных полуодухотворенных аскетов! Приди, художник, в себя, в Жизнь - и мы посмакуем тогда твоё творчество. Ты вдруг, должно быть, узнаешь, что на прежних, выщипанных кисточках твоих не растут уже "смоквы"...
Но ты противишься: "Тогда я буду рисовать... выразительно!" Но ты должен был бы сказать: Вразумительно!
И вот уж жизнь твоих подмастерьев всё так и не находит этого "Вразумительно"; ведь эти трудовики подле досточтимого ремесленного древа сами ещё учатся Жизни... читая!
157
В некоторый момент "система" настолько верно замыкается на себе, что поистине дьявольские "антисистемные" противодействия обозначаются - как обыкновенный "прокол" так называемых спецслужб.
Но это - замечательная мысль, в конце концов, для газет. На самом деле по-настоящему "антисистемное" противодействие не может быть никак видимо самой системой! Противодействие это - внесистемно, как "внесистемна" и сама Жизнь.
Конечно, было множество разнообразных систем, но сегодня вдруг становится заметно всесоюзными деятелями нынешней, небывалой системы, что все как бы отжившие системы, существовали только ради неё, любимой, самой человечной системы! Не утверждается ли сегодня система первейшего ранга? Не пытается ли эта половая синтетическая тряпка, по возможности, впитать в себя всё, что впитывается, чтобы едва ли не любой "прокол" спецслужб обратить себе во благо как будто "перезагрузки", во имя "объединения"?
Но сама система в какой-то момент настолько вязнет в своих "общественных связях" и всякого рода дискурсах, что перестает замечать истинного природного движения, то есть она не замечает самой Жизни. И потому теперь для системы существуют только "математика", "социология" и нечто подобное. И хоть теперь она не знает о Жизни ничего, но может весьма при желании, как мы видим, спорить в области производительности с некоторыми ушастыми зверьками.
Но
Возможно, в будущем, на всякийпривсякий случай, винтики этой достославной системы будут иметь при себе только пластиковые вилки и такие же "колющие" ножи.
158
Всё, что сегодня как бы в цене (от сельской до политической печати) напускает вокруг своего незабвенного "долга" некие спасательные, оранжевые туманности, которые по их партийному убеждению придают им почти претензионной внешности.
Что же спасают эти шикарные уполномоченные? Эти спасатели буквально льют образовательную воду на поистине космический Пожар! Эти комики буквально "тушат" раскалившуюся печь Творца... и получают на груди свои - героические... степени!
"Наступление нашего родного министерства ведётся смело и по всем фронтам,- слышится из ведомственных радиоприёмников,- враг удивлён и осаждён. Тлеют же и дымят ещё сегодня только особо стойкие и неразборчивые частицы... Но и на них у нас найдутся переполненные швейцарские трубы!" – победно заключает радио-вождь, обнявшись с батареей.
159
Многие люди, как водится, лучше понимают завитые мысли при помощи обыденных примеров. Такая черта понимания - вообще одна из лучших черт человеческих! И что интересно, тяга к такому практическому пониманию присуща едва ли не каждому.
Вот история из человеческой велосипедной жизни. Велосипедисты, разъезжая по дорогам, прибегают иногда (в основном в тех случаях, когда завывает встречный, неблагоприятный ветер) к известной хитрости: как бы "цепляются" за самодвижущимися габаритными установками, чем успешно заслоняют себя от поднадоевшего, вскружившегося, ноябрьского ветра, естественно, толково облегчая себе преодолевающую жизнь.
Но жизнь (даже в таком облегченном варианте) не прощает мечтательностей! Стоит тебе отвлечься в сторону замаскированной придорожной абстракции в подъёме на какой-либо пригорок и - прощай, трактор! Ветер вновь тебя буквально сдувает, а самодвижущаяся установка безвозвратно отъезжает... видимо, по своим увлекательным делам. Лицо же велосипедиста холодеет и как бы каменеет; от довольства, что улыбалось вправо и влево минуту назад, не остаётся и следа... велосипедист не ругается, нет, друзья, он, высморкавшись, не обращая внимания на досаду, вновь принимается за работу... и работает.
Что же я здесь вообще хотел разъяснить? Наука в некоторый решающий момент встала на путь элементарной мечтательности, попробовав кое-что себе облегчить (не жизнь ли?); и в конце концов дошла до элементарной, по-моему... частицы.
Какой бы тяжеловес сегодня серьёзно не возражал, но наука теперь и пока будет равна только мечтательности, но однажды она выползет на Свет из своих установок, но на удивление себе встретит вокруг много-много велосипедистов, которые сознают всякие мечтательности... и уж тем более не приобретут их ни за какие деньги!