Возникновение
Шрифт:
Князь Гвидон тогда вскочил,
Громогласно возопил:
"Матушка моя родная!
Ты, княгиня молодая!
Посмотрите вы туда:
Едет батюшка сюда".
Флот уж к острову подходит.
Князь Гвидон трубу наводит:
Царь на палубе стоит
И в трубу на них глядит... (это пророческие строчки: Царь и Наследник смотрят друг на друга в "трубу")
Он отправляется в путь... захватив с собою две женские сущности, которые должны наконец в такой торжественной ситуации примириться (прийти в Согласие)... дело становится лишь за приготовлениями в честь Его прибытия...
Сказка "о царе Салтане" была написана, как я понимаю, в 1831 году. Эта сказка состоит
P. S.
Утром 23 февраля, начав и окончив вышеизложенную наивную запись, я рассудил так, что мне, конечно, не помешало бы и погулять в этот сырой и теплющий зимний день, да и дождь, барабанивший всю ночь, отправился барабанить куда-то в северную сторону. Короче, я двинулся к городской набережной. Бывает так, что, находясь в некотором тончайшем, ясном сознании, ты буквально чувствуешь, что все внутренние эмоции, которые испытываешь в душевных тайниках, очень трудно как бы скрыть, потому лицо твоё поистине излучает всё то, что в глубинах испытываешь.
Идя левым берегом реки, я несомненно испытывал какую-то невыразимо печальную любознательность. Спустя мгновение, сосредоточенно поднявшись на мост и перейдя на противоположный берег, к этой внутренней загадочной любознательности навязалась грусть. Может быть, эта грусть бродила тут рядом, по зоопарку и, налюбовавшись тоскливыми зверями, решила вдохновить проходящего мимо гражданина.
Именно с этим, уже "пессимистическим", выражением лица я оканчивал прогулку, почти выходя с тротуаров набережной, когда со стороны низкого, топкого берега в мою сторону как будто вынырнули некие девчонки, лет 12 - 13 им было (я вообще не представляю, что они там делали! может быть, лед тонкий долбили? не знаю!). Но ещё за метров 20 они все вместе испытующе как бы уставились на меня. Испытание я это заметил, но не предал ему никого значения. Поравнявшись со мной, одна из них, самая крайняя, ближняя ко мне, заглядывая мне в глаза: "С 23 февраля тебя, грустный человек..." Я даже не обернулся посмотреть в её сторону, но только замедлил шаг. Так как 23 февраля мне глубоко безразлично, я спросил себя: а сколько их вообще-то было? Неужели трое? Да, трое... как тут можно обсчитаться! Тогда лицо моё просветлело, а грусть тотчас настоятельно была отправлена обратно в зоопарк. Я заулыбался. Я только тогда обернулся. За спиной моей тянулась туманная набережная, вдали которой мама катала коляску.
172
Что же можно сказать по поводу нашей доброй власти (и о спускаемых ею сверху - добрых инициативах)? И, в частности, что можно сказать об интеллигентных экспертах, которые в большинстве своём недовольны спускаемым им на голову?
Эксперты (к ним относятся, наверное, юристы, артисты, мелкие и крупные философы и историки моды и другие бодрые люди) бывает так, что не очень-то остаются удовлетворенными властью и её сырыми, смешными и не решающими проблему законопроектами. Которую (проблему) нужно искать вообще не в том месте и не в то время! И вот так эти добрые люди, на треть здраво рассуждая, каким-то мистическим уже образом не доходят в своих подрывных мыслях до той самой решающей сути, до которой, как кажется, они просто обязаны дойти,
То есть: эти бодрые люди-эксперты, видимо, просто из страха за своё положенное удовольствие и довольствие не делают решающего шага вперед из своих поистине честных рассуждений, в которые они вляпались, и которые им по силам ведь окончить жирной точкой (по поводу вышесказанного мной о власти) в любом из своих интервью.
Сюда всё разъясняющий пример. Некто адвокат ведет беседу с ведущим по поводу так называемого комендантского часа для подростков. Адвокат весьма здраво и прилежно заключает свою протестующую мысль к тому, что закон этот не решает проблемы подростковой преступности, а только её как бы затеняет и переносит с улицы в иные квартирные сферы, и что детская преступность - это вообще-то не вопрос комендантского часа. Далее адвокат обобщает ещё круче и по совести: в целом многие законопроекты вызывают даже не вопросы, а пугающие озабоченности, и это даже как минимум.
Замечательно! Ну, так доведи же этот "как минимум" до как максимум! Поставь точку! Покажи на этом законотворческом примере, в ком, атрофированном, вообще нуждается то государственное чучело, что тебе спускает на талантливую твою голову эти смехом разящие законопроекты и инициативы!
Но нет. В общем поговорили, а беседа, заключил довольный ведущий, получилась. Далее тревожный выпуск новостей.
173
А из выпуска новостей мы узнаем: в городе N чудовищным образом в одной из священных квартир взорвалось не что иное, как газ.
Газ, как кажется, уже обязан дать показания перед лицом прогрессирующего человечества: почему это он таким жестоким образом вновь поступил, и лишил жизни ни в чем не повинных владельца газового оборудования и его соседей, и вообще, зачем это он обрушил добрую половину дома?!
Но в связи со своей неоспоримой (ещё бы!) пользой, которую газ несет, этот уютный изверг (который, видимо, как и палка, раз в год стреляет) будет оправдан перед всем человечеством. Но оставим эти всякие оправдания.
Где-то я читал, что некий пролетариат уже однажды осудил бога и, торжественно прочитав приговор, пальнул из ружей в небо. Но всё это ещё были милые ребячества. Вот когда, наконец, дойдут до истины о том, что в милом городе N взорвался далеко не... газ, а некий N N... вот тогда расстреливать богов станут не в небесах... а в кабинетах физики... в спортивной и безусловно честной борьбе за, так сказать, право первого "взрыва"! Один небезызвестный философ, знающий многое о "воли к власти", себя так и называл "динамитом". Многие моралисты уже, как известно, "преодолели" этого "философа-фашиста"... но, видимо, ещё сам роковой философ не понимал до конца, о чем он говорит, называя себя "динамитом", а гуманисты, естественно, и не подозревали о во всех смыслах космических "фашистских" безднах, которые им придется вскоре каким-то образом "преодолевать".
Короче, ученым нужно бы поскорей напрячься, и срочно закорректировать или же вообще низложить свой этот популяризаторский "big bang". Ну или же, что несомненно будет сложнее, вправлять себе "мозги" и пролетариату и отказываться от всех своих конституционных прав и "открытий" чудных и выезжать, не изобретая уже ничего нового, на велосипедах в монастыри по местам, которых, на наше счастье, множество "воскресили" или отреставрировали.
174 К вышесказанному