Возникший волею Петра. История Санкт-Петербурга с древних времен до середины XVIII века

Кошель Петр Агеевич

Однако несмотря на то что коллекции с каждым годом возрастали, а систематизация, каталогизация и экспозиция производились крупнейшими учеными, сдвиги, происшедшие в русской науке, получили отражение в экспозиции музея не ранее конца 60-х — начала 70-х годов XVIII в. Виной тому был пожар, уничтоживший часть коллекций и затормозивший дальнейшее развитие этого музея более чем на два десятилетия.

В декабре 1747 г., в 5-м часу утра, дежурный часовой при Кунсткамере Евсей Ленин заметил огненные языки под кровлей здания.

Занялась и быстро запылала башня и западное крыло, где были сосредоточены музейные коллекции. Вызванные на подмогу солдаты из гарнизонного и

лейб-гвардейского пехотного полков, академические служащие и василеостровские жители всю ночь работали по спасению книг и экспонатов. Они выносили их через окна и двери, с верхних этажей спускали на веревках, а небьющиеся предметы и книги просто кидали в снег перед зданием. Таким путем была спасена большая часть библиотеки и музейных экспонатов, хранившихся в нижних этажах, на которые пожар не распространился. Из коллекций верхнего этажа сохранился лишь Императорский кабинет.

Работы по восстановлению здания проводились по проекту и под руководством архитектора С. Чевакинского, откомандированного Сенатом из Адмиралтейского ведомства по просьбе Академии наук.

В первую очередь была перестроена башня в соответствии с требованиями астронома Гришова. Затем был разобран старый и устроен новый карниз, большие фронтоны заменены малыми с деревянными резными вставками, были установлены вазы и фигуры амуров наверху здания.

За исключением башни, все работы, в том числе и лепные работы Джани, были выполнены в 1757 г,

В 1758 г. основные строительные работы по восстановлению и реконструкции здания Кунсткамеры были закончены.

Сохранившиеся после пожара экспонаты и собранные в течение последних одиннадцати лет, в период восстановления здания, были опять помещены в Кунсткамеру и стали доступны для изучения.

Здесь зрители снова увидели великана слона — питомца Екатерининского зверинца, и чучело человека-великана, рост которого достигал 3 аршин и 3 вершков. Хорошо сохранились чучела всевозможных зверей: тигров, леопардов, оленей, полосатых зебр и разной породы обезьян. Здесь же замечательное собрание птиц: от крупных страусов до маленьких самых разнообразных цветов перелетных птичек. Среди чучел — широконосые пеликаны, разноцветные попугаи, райские птицы и иностранные голуби. Посетители осматривали морских зверей — моржей, тюленей и богатую коллекцию рыб. Здесь выставили множество прекрасных раковин и окаменелостей, являющихся результатом удивительной игры природы. Здесь, среди множества разных видов насекомых, редкие и прекрасные бабочки с бесподобными красками и удивительного рисунка. Здесь можно увидеть восковую фигуру Петра Великого, а рядом с ним, на столе — башмаки, чашки, столярные изделия, изготовленные Петром.

В 1777—1779 гг. архитектором Павловым были вставлены барельефы. Из них сохранился лишь один над входом в комнату (канцелярию), изображающий портрет академика Эйлера в профиль. На галерее, в большом зале также над входами сохранились два больших прекрасной работы барельефа. Один из них, работы Шубина, представляет аллегорию «Россия» с медальоном Екатерины II. В то время два больших зала были украшены лепными потолками, а стены покрыты живописью, но все это, за исключением двух вышеуказанных барельефов и одного лепного потолка, не сохранилось.

По мере развития и расширения отделов Академии наук, находившихся в здании Кунсткамеры, возникла необходимость в предоставлении им соответствующих помещений. Помещения башни Кунсткамеры не могли полностью обеспечить возможность ведения научных наблюдений и исследований, вследствие чего круг работ по астрономии значительно сузился. Такое положение, при котором

большое количество астрономических инструментов не могло быть использовано на протяжении десятков лет, становилось нетерпимым. В первой половине XIX в., когда была организована Пулковская обсерватория, первой «Малой обсерватории» —колыбели русской астрономии—в этом здании не стало. Еще раньше из него выселилась Кунсткамера, экспонаты которой были распределены в ряде музеев Академии наук. В здании осталась только одна библиотека, переведенная в 1925 г. в новое помещение, так как старое к тому времени оказалось тесным для разросшейся академической библиотеки.

В настоящее время в этом здании находятся Музей антропологии и этнографии и Ин-т этнологии и этнической антропологии.

Внутренная отделка помещений, существовавшая до пожара, почти не сохранилась. Из декоративного убранства, созданного в XVIII и XIX вв., дошло тоже далеко не все; но сохранившиеся лепка и живопись находятся в хорошем состоянии.

ЗАБОТЫ НОВОЙ СТОЛИЦЫ

Город пышный, город бедный…

А. Пушкин

Земля, на которой построен Петербург, как известно, болотистая, хотя ранее вся местность, где располагался город, была возделана под пашни. Так, еще в 1713 г. повсюду были приметны борозды плугов, дорога к городу тоже была топкая и очень плохая, шла она по направлению, где теперь Лиговский канал, и весь путь весной и осенью был усеян лошадьми, павшими в упряжи между трясинами. В 1718 г. была сделана плотина, там, где теперь Смольный, но и это не помогло, плотина скоро пришла в запустение. Немного далее от первой дороги шла другая, тоже плохая, к Ямской слободе она пересекала Фонтанку между Обуховским и Семеновским мостами. В 1720 г. она была уже вымощена. Окрестности Петербурга не имели ни дорог, ни тропинок.

По рассказам современников, во времена Петра I в Петербурге, если нужно было найти чью-либо квартиру, то необходимо было описать местность, причем расспросам не было конца, пока не попадался сосед, хорошо знавший дом. Берхгольц рассказывает, что в его время, чтобы избавиться длинных переходов сухим путем, обычно брали барки или верейки и водой доезжали скорее и удобнее.

Но прокладывались улицы, строились мосты, набережные, прорывались каналы.

Первоначальные улицы представляли собой просеки с устройством простейшего водоотвода в виде канав. Местный грунт и обилие осадков делали улицы непроходимыми в сырую погоду. Один из современников пишет о Петербурге 1711 г.: «Когда один только день идет дождик, то уже нигде нет прохода и на всяком шагу вязнешь в грязи». В 1710 г. начались работы по замощению улиц на Городском острове (Петроградская сторона), однако из-за бедности камнем ближайших окрестностей Петербурга, а также вследствие нехватки мастеров дело шло медленно.

Началом крупных работ по замощению нужно считать указ в октябре 1714 г. о привозе камня в Петербург. Указ вменял в обязанность привозить по 10—30 крупных камней (в зависимости от величины судна) всем приходящим в город судам (причем камни должны были быть весом не менее 10 фунтов) и по 3 более мелких камня (от 5 фунтов и выше) всем приезжающим возам; за каждый недовезенный камень взыскивалось по гривне. Камни поступали в распоряжение Канцелярии городовых дел. Указ действовал 62 года и был отменен лишь в 1776 г. Следует отметить, что мощение улиц камнем было начато Петром впервые не в Петербурге, а в Москве, как это видно из указов 1700— 1705 гг.