Возникший волею Петра. История Санкт-Петербурга с древних времен до середины XVIII века
Шрифт:
Одна из ведомостей 1720-х гг. дает сведения о социальном составе зарегистрировавшихся цеховых Петербурга. Из учтенных 1455 человек 838 человек, или 57,6%, были крепостными крестьянами — помещичьими, монастырскими, дворцовыми и др.; 1269 человек были посадскими людьми, приехавшими из разных городов. Монастырских служек и церковных причетников было 14 человек, солдатских, стрелецких и казачьих детей и ямщиков — 9 человек, «гуляк» — 5 человек, 96 человек (6,6%) были пришельцами из новозавоеванных городов, 188 человек (12,9%) являлись иностранцами. Иностранцы-ремесленники, как правило, регистрировались в цеховых организациях. Таким образом, основным источником рабочих кадров Петербурга были крестьяне, за ними следуют посадские люди. К сожалению,
Камер-юнкер Берхгольц посетил мануфактуру Тамсена в Москве, где видел, как и кто на ней работал (нет оснований думать, что условия труда на московских и петербургских мануфактурах в чем-либо различались, а запись Берхгольца представляет собой любопытный мемуарный документ о работных людах петровского времени). Берхгольц сопровождал герцога Голштинского, посещения которого ждали и к которому готовились. Поэтому многие подробности, записанные Берхгольцом, конечно, не отражают повседневной жизни мануфактуры, к ним надо относиться осторожно. Берхгольц посетил женское отделение прядильни, где работали девушки, отданные на работу в наказание «лет на 10 и более, а некоторые и навсегда». Комната, где находились прядильщицы, поразила Берхгольца чистотой, а девушки — своими красивыми платьями. Берхгольц побывал еще и в других мастерских, очевидно не вошедших в заранее разработанный маршрут гостей, ибо, как замечает Берхгольц, в них «воняло почти нестерпимо». Гости осмотрели также мастерскую, в которой работало 20—30 человек свободных работников. Они получали заработную плату, не превышающую, по словам Берхгольца, того, во что обходится содержание арестанта.
Анонимный польский путешественник, посетивший Петербург в 1720 г., сообщил следующие сведения о какой-то петербургской ткацкой мануфактуре: «На берегу Невки есть длинный двухэтажный каменный дом, в котором 6 комнат внизу и столько же наверху... В каждой нижней комнате этого дома есть 5 станков для выделывания полотна. В угловых же комнатах работают столяры и токари, которые приготовляют станки, мычки, веретена, прялки, мотальницы, утки, челноки и другие снаряды. В комнатах верхнего этажа много женщин под присмотром англичанки, которая наблюдает за их работами. В одних комнатах прядут, в других разматывают, в третьих наматывают. Здесь множество людей, есть и смотритель, который всем управляет».
***
Как во городе во Санктпитере,
Как на матушке на Неве-реке,
На Васильевском славном острове,
Молодой матрос корабли снастил
О двенадцати тонких парусах,
О двенадцати полотняныих.
Что увидела красна девица
Из высокого нова терема;
Выходила тут красна девица
На Неву-реку по свежу воду.
Почерпнув воды, остановилася,
А поставивши, думу думала,
Думу думавши, слово молвила:
«Ах душа моя добрый молодец!
Ты к чему рано корабли снастишь
О двенадцати тонких парусах,
О двенадцати полотняныих?»
«Что ты, глупая красная девица,
Неразумная дочь отецкая?
Не своей волей корабли снащу.
Не своею я охотою,—
По указу я государеву,
По приказу-то адмиральскому!»
Как на фабрике на Милютиной
Душа девица полотно ткала,
Не простое, но белотканное;
Посредине все пташечки,
По краям все черны соболи.
Приходила к ней родна матушка,
Душа девица испужалася,
Мелки пташечки разлеталися,
Черны соболи разбежалися...
Из-под камешка из-под белого
Не огонь горит, не смола кипит,
Что кипит сердце молодецкое,
Не по батюшке, не по матушке,
Не по брате, не по милой сестре —
По душе-душе красной девице...
Как пришла ко мне весть
Душа девица-свет больным больна.
А после пришла ко мне грамотка:
Душа девица переставилась...
***
Первый городской рынок возник в центре только что основанного Петербурга, на Троицкой площади Петербургской стороны, недалеко от домика Петра I. С 1711 г. он был перенесен на Кронверк и получил название Сытного. Позднее возникают рынки на Адмиралтейской стороне, Васильевском острове (Андреевский), на Выборгской стороне, Охте и в других местах. В середине XVIII в. в Петербурге насчитывалось свыше десяти значительных рынков. Кроме того, по мере роста города возникали различные ряды — хлебные, мясные, рыбные, сенные, каретные, кузнечные, точильные и т. д. В середине века их насчитывалось несколько десятков.
Частное строительство в городе вызывало появление торговли строительными материалами. К середине XVIII в. в городе было до десятка мест, где продавались лес, кирпич, глина, песок и пр.
КУНСТКАМЕРА
В Кунсткамере был, а слона не видал.
В. Даль. «Толковый словарь живого великорусского языка»
В связи с перенесением столицы в Петербург Петр I распорядился перевезти туда свое личное собрание и библиотеку, а также коллекции по анатомии и зоологии, которые хранились в Аптекарской московсккой канцелярии. К 1714 г. все экспонаты были перевезены в новую столицу и размещены в Летнем дворце. Коллекции оказались столь обширными, что для должного обслуживания их потребовался специальный штат. «Главное смотрение» над ними было поручено Президенту Аптекарской канцелярии лейб-медику Роберту Арескину, который назначил, в свою очередь, «библиотекарем и надсмотрителем редкостей и натуралиев» ловкого интригана, метко охарактеризованного впоследствии Ломоносовым как «неприятеля наук российских»,— Иоганна Шумахера.
Сосредоточение к этому году крупного собрания исторических и «натуральных» экспонатов в одном месте и послужило основанием для историков считать 1714 г. датой основания первого русского исторического и естественно-научного музея, получившего название Кунсткамеры (от немецкого «искусство», «художество» и «палата», «комната», т. е. палата редкостей).
Кунсткамера становится доступной для довольно широкого круга посетителей и из частного «императорского собрания» превращается в общедоступный музей с самостоятельным штатом и помещением. Штелин описывает это событие следующим образом: «Тогда приказал Его Величество находящимся под начальством лейб-медика Арескина, главного оной кунсткамеры надзирателя, библиотекарю Шумахеру: поелику все в надлежащем порядке учреждено и раставлено, то бы впредь всякого желающего оную смотрегь пускать и водить показывая и изъясняя вещи». Профиль музея, с момента его основания, был определен Петром I как просветительный: «Я хочу, чтобы люди смотрели и учились».
Кикины палаты, в которых разместился Музей, были расположены обособленно от других строений и представляли собой двухэтажное каменное здание значительных размеров. Еще упоминаются «деревянные покои», «светлица, где жил аптекарь» и «ляборатория ветхая с чуланом»
Из дошедших до нас воспоминаний русских и иностранных современников можно сделать вывод, что уже в первой четверти XVIII в. коллекции Кунсткамеры представляли значительный научный интерес. Они включали в себя такое множество редкостей, «что можно было совсем растеряться», и разделялись на натуркамеру, «заключавшую в себе множество замечательных предметов по части естественной истории», «прекрасный мюнц кабинет» (кабинет монет и медалей) и «довольно большую библиотеку». Посетивший Кунсткамеру в 1725 г. немецкий профессор отмечает, что «не мог бы провести своего дня прекраснее».