Возникший волею Петра. История Санкт-Петербурга с древних времен до середины XVIII века

Кошель Петр Агеевич

Среди казенных промышленных предприятий второе по значению место после верфи принадлежало Арсеналу, далеко, впрочем, уступавшему Адмиралтейству как по количеству занятых на нем рабочих, так и по размерам производства. Самое название Арсенала как учреждения, объединяющего все виды материального снабжения сухопутной артиллерии, вошло в употребление лишь в конце царствования Петра I. Арсенал возник сначала просто как пушечно-литейный завод и лишь постепенно, обрастая подсобными предприятиями и сосредоточивая хранение всевозможных артиллерийских и вообще оружейных запасов и материалов, превратился в Арсенал в настоящем смысле этого слова, До 1720 г. он назывался «Пушечным двором».

Место для завода было выбрано на Московской стороне строящегося города, т. е. на левом берегу реки Невы, против просеки, получившей впоследствии название Литейной (будущего

Литейного проспекта).

Во главе стройки нового завода Петр I поставил известного инженера В. де Геннина, который так энергично повел вверенное ему дело, что уже в 1713 г. были закончены основные здания завода. В сентябре того же года Геннин был назначен начальником Олонецких железоделательных заводов и уехал из Петербурга. Верховное наблюдение за петербургским литейным заводом осталось за генерал-фельдцейхмейстером Я. В. Брюсом. Но еще при Геннине, 15 января 1713 г., литейный цех завода начал работать, и вскоре были отлиты первые медные пушки.

Геннин Виллим де (? —1721) — крупнейший организатор строительных работ петровского времени, военный инженер, мастер промышленной архитектуры. Приехал в Петербург из Голландии. Начальник Олонецких заводов, полковник артиллерии. Работал в Петербурге, на Урале, основатель и строитель «железоделательных» заводов и крепостей в России. Отличался огромной энергией и добросовестностью. Завершил строительство Арсенала и Литейного двора на территории между Фонтанкой и Невой в начале Литейного проспекта (деревянные строения, сооруженные в 1713 г., не сохранились). По поручению Петра I разработал первоначальный проект Сестрорецкого оружейного завода — одного из первых крупных производственных комплексов в России (1720-е). Общий планировочный замысел Геннина сохранился, несмотря на многочисленные перестройки. После кончины автора работы были завершены военным инженером Вырубовым.

Литейный «анбар» быстро обрастал разными техническими предприятиями. Были выстроены кузница, слесарная, лафетная, токарная, столярная, паяльная и др. мастерские и, кроме того, целый ряд служб, сараев и т. п. Все эти здания получили в своей совокупности название Литейного двора. Двор был расположен на самом берегу Невы, на месте нынешнего въезда на Литейный мост.

Место на «Литейной першпективе» служило с 1714 г. складом всех необходимых для производства нового завода материалов и припасов, а также местом хранения готовой продукции этого завода. Место это получило название Пушечного двора. Напротив него через «Литейную першпективу» сосредоточились к 1715 г. все основные подсобные мастерские литейного завода; здесь же расположилось здание «Артиллерийской канцелярии». Место это получило название Нового пушечного двора, а прежний Пушечный двор стал называться Старым пушечным двором.

Новый Пушечный двор, постепенно расширяясь, захватил всю территорию в глубь от «Литейной першпективы» до реки Фонтанки. Основным производством было литье медных пушек. Сперва их отливали в формах с готовым уже ствольным каналом. Однако несовершенная техника плавки и отливки металла приводила к тому, что внутренность ствола часто оказывалась недостаточно ровной и гладкой, покрытой раковинами, что влияло на качество стрельбы. К 1720 г. перешли поэтому к плавке «глухих пушек», т. е. сначала отливали тело орудия без ствольного канала, который просверливался затем особыми сверлильными станками. Станки эти приводились в действие конной тягой. Кроме пушек, отливались и другие предметы из меди, например колокола. В 1723 г. были отлиты огромные тяжеловесные жернова для Охтенских пороховых заводов.

Изготовление пушечных лафетов и зарядных ящиков к ним требовало кооперации труда разных специалистов — столяров, токарей, кузнецов, слесарей и т. д., вырабатывавших соответствующие части в специально оборудованных для этого мастерских. Изготовление разных жестяных предметов, например манерок для пороха, производилось в особой паяльной мастерской. Была построена также специальная мастерская для изготовления пушечных фитилей, требовавшая кооперации труда прядильщиков и фитильных заварщиков. Поделки из кожи, главным образом для пушечных конских упряжек, требовали создания шорной мастерской. Обилие всех этих подсобных мастерских и объясняет нам территориальное расширение Пушечного двора.

Первый пороховой завод

в Петербурге был построен на набережной Малой Невки против Крестовского острова, примерно у нынешней Зелениной улицы, старое название которой было «Зелейная»; это была дорога, проложенная от пороховых, по-старому «зелейных» (в Московской Руси порох назывался «зельем»), заводов к Кронверку Петропавловской крепости. Когда был построен этот пороховой завод, в точности не известно, но сохранились архивные документы, показывающие, что летом 1714 г. на территории завода достраивались еще амбары для хранения составных частей пороха — селитры, серы и угля.

Война со Швецией вызвала большие потребности в порохе. Ввиду этого вскоре начата была постройка новых пороховых заводов на территории Охты. Сразу было намечено построить на Охте два завода. В течение 1715 г. постройка одного из охтенских заводов шла полным ходом. Заводы по указу Петра должны были быть построены на реке Охте и притоке ее Луппе «на порогах», т. е. несомненно, что с самого начала было предположено использовать здесь водяные двигатели в противоположность пороховому заводу на Петербургской стороне, действовавшему конной тягой. Точное место постройки Охтенских пороховых заводов выясняется из «наказа» Артиллерийской канцелярии строителю заводов Мокею Гусеву: «Первой мельнице быть на р. Охте (по правой стороне) против бывших шведских кирпичных заводов (напомним, что на территории Охты стояла бывшая шведская крепость Ниеншанц), а другой мельнице быть на Луппе реке вверх от Охты в 50 саженях». Для постройки плотин привлекались русские мастера-специалисты. В 1716 г. деревянная плотина на реке Охте была уже построена, и при ней действовала одна пороховая мельница. Петербургские пороховые заводы, кроме сравнительно незначительной выделки нового пороха, занимались переработкой старого испорченного пороха, присылавшегося для этого из прибалтийских крепостей. Охтенский пороховой завод в первый год своей работы дал всего лишь около 800 пудов продукции.

В 1717 г., совершая заграничное путешествие, Петр в Голландии обратил внимание на местный порох, отличавшийся, по-видимому, значительно большей ударной силой, чем русский. Образец этого голландского пороха Петру удалось прислать в Россию. Испытание его дало превосходные результаты. Генерал Брюс обратился к Петру с представлением о выписке из Голландии мастера-специалиста, сумевшего бы поставить в России производство пороха на новый «голландский манир». В 1719 г. в Петербург приехал мастер Петр Шмидт. Он был стар, болезнен, несговорчив и гораздо больше заботился о собственном обогащении за счет русской казны, чем о внедрении в порученное ему производство новой техники. Шмидт не торопился открыть свой «секрет» русским.

Для учета материалов, ведения денежных расчетов и отчетности на петербургский пороховой завод был в начале 1720 г. прикомандирован канцелярист Иван Леонтьев. Он происходил из дворян, служил ранее по ведомству Коллегии иностранных дел, долгое время жил за границей, хорошо знал иностранные языки, был, по-видимому, ловким человеком. Кроме прямой «бухгалтерской» обязанности по заводу, на Леонтьеву было поручено выведать у Шмидта «секрет» выделки пороха по новому способу. Выполнить это поручение Леонтьеву в конце концов удалось, но выведал он «секрет» не от самого Шмидта, который решительно уклонялся от этого, а при посредстве молодой жены Шмидта — Валентины де Валь. Об этом сам Леонтьев писал так: «Начал просить супругу его с прилежною учтивостью моею, чтобы она как мочно получила от него (т. е. от своего мужа) весь секрет о пороховом и селитерном деле». Петр Шмидт умер в апреле 1720 г., открыв перед смертью свой «секрет» жене. После смерти Шмидта вдове его было обещано сохранение жалованья ее покойного мужа (780 рублей в год) с тем, чтобы она осталась на заводе и обучала русских мастеров новому способу производства пороха. Валентина де Валь, по-видимому, добросовестно выполняла эти свои обязательства. Среди учеников ее были способные русские люди, например пороховой подмастерье Афанасий Иванов, хорошо знавший старый «русский» способ выделки пороха. Уже в июне 1721 г. он писал: «После смерти мастера Шмита учила меня жена ево Елена Иванова дочь, и я у нее пороховому делу как новый порох делать и старый переделывать по голанскому маниру разных рук, такоже и селитру литровать и уголья жечь научен, могу я и без нее, Елены Ивановой, сам собою делать. А что я ныне делаю новый порох и переделываю старой сильнее голанского мастера и мастерицына составу, то я научился от своего мозгу».