Возникший волею Петра. История Санкт-Петербурга с древних времен до середины XVIII века
Шрифт:
Наконец, следует упомянуть еще о том обстоятельстве, что Васильев остров подвергался при Петре I опасности быть переименованным свыше. Некоторое время его уже официально называли Преображенским. Однако это имя не привилось, и, быть может, старую традицию поддерживало в какой-то степени то обстоятельство, что здесь приметалось имя командира батареи Василия Корчмина. Если принять это предположение, то окажется, что в топонимической легенде о Петре I и Василии Корчмине заключена какая-то крупица истины: Василий Корчмин своим именем мог способствовать донесению до нас древнего названия Васильева острова, не будучи в то же время действительным крестным отцом его.
Петербургская,
«Село на Фомине Острову на Неве у моря» имело около 30 дворов — 40 жильцов, плативших повинности (частично непашенные); в этом числе были названы лица, носившие еще дохристианские имена ижорского происхождения: Иголин, Игола, Ускал, Ибасов, Игандуев. Рядом указано село Лахта (финск. lahti—залив, губа) название сохранилось доныне.
Фомин остров в писцовой книге Ингерманландии шведских времен (1640 г.) обозначен как Phomin Ostroff eller Koyfiusari, т. е. Фомин остров, или Koivusaari (Березовый остров). Новгородская летопись еще в 1348 г. называла этот остров Березовым, говоря о походе на ижору шведского короля Магнуса, который здесь останавливался по пути на Ореховый (впоследствии Нотебург— Шлиссельбург—Петрокрепость). Заметим, что местность против Фомина острова на другом берегу Невы носила название Фомина конца (здесь были 3 деревни) в писцовой книге 1500 г. Кто был Фома, давший свое имя этим местам, неизвестно. Во всяком случае он, вероятно, жил и действовал после 1348 г., так как летопись в известиях того времени (XIV в.) не называет Березового острова Фоминым, как это делают писцовые книги XV в. В шведском атласе 1676 г. теперешняя Петроградская сторона носит название Koiwosari eller Biorckenholm (т. е. и финское, и шведское название означает «Березовый остров», как и в шведской писцовой книге 1640 г., и в русской летописи 1348 г.). И здесь мы видим несколько названий одного и того же объекта: 1) древнее дославянское — Koivusaari — и точно соответствующие ему но смыслу русское — Березовый остров (1348 г.) — и шведское — Biorckenholm; 2) русское (новгородское) — Фомин остров.
Почему же название Фомин остров бесследно исчезло, тогда как имя Васильев остров звучит до сих пор? По-видимому, разгадка заключается в том, что от Фомина острова начал расти на первых порах Петербург, так как Заячий остров в общем представлении не отделялся от соседнего большого Березового — Фомина, что и заставило признать последний Петербургской стороной. Здесь, конечно, официальное словоупотребление (Петербургская часть) тесно сплеталось с народным, что ускоряло процесс вытеснения старых наименований новыми, тем более что приток сюда новопоселенцев был очень велик, поэтому старая традиция не удержалась. Гораздо более удивительна чрезвычайная устойчивость названия Васильев остров, прошедшего через ряд столетий.
Возвращаясь к Фомину острову, необходимо отметить, что иногда объясняли это чисто русское название совершенно невероятным образом. Так, в известном сочинении «Россия», изданном под редакцией В. П. Семенова, утверждается, что название «Фомин (остров)» значит «Дубовый остров». Основой подобного мнения послужило мнимое созвучие этого названия («Фомин») с финск. tamminen («дубовый»). Еще более невероятно «объяснение», предложенное Г. А. Немировым, который толковал название Фомин остров из ... маньчжурского языка.
* * *
Обратимся теперь к тогдашним жителям. Вот
Территория нынешнего Петербурга в новгородские времена находилась на землях Никольского Ижорского и Спасского Городенского погостов Ореховского уезда, входившего в состав Вотской пятины, причем южный, левый берег Малой Невы относился к Никольскому Ижорскому погосту, а правый, северный, к Спасскому Городенскому. Таким образом, вся местность современного Петербурга причислялась к Ижорскому погосту, кроме Охты и Петроградской стороны, которые относились к Спасскому погосту.
Побережье Финского залива на север от устья Невы относилось к Карбосельскому погосту, а южнее — к Дудуровскому погосту того же Ореховского уезда.
Писцовая книга 1500 г., давая подробное представление о жителях Ижорской земли, свидетельствует, что в состав «старого дохода», шедшего с крестьян восьми погостов Ореховского уезда, входили рожь, овес, ячмень и лен. Развито было и скотоводство, продукты которого — мясо, баранина, масло, сыр — взимались с крестьян также всех восьми погостов. В некоторых погостах существенную роль играла охота, результаты которой в виде беличьих и заячьих шкурок также шли в уплату «старого дохода», первые — по трем, а вторые — по четырем погостам.
Рыбная ловля была развита в местностях, лежащих по берегам реки Невы. Здесь были расположены поселки рыболовов, для которых земледелие являлось лишь подсобным занятием.
С Невой же был связан и другой вид занятий — судовой промысел. В число судовщиков включались не только лица, делавшие суда, и владельцы их, но и лоцманы, хорошо знавшие «речной ход» как по Неве, Ладожскому озеру, Волхову, так и по Финскому заливу.
Из промыслов в Ижорской земле были особо развиты железодобывающий и железоделательный. Они были сосредоточены в погостах Никольском Ярвосольском и примыкающих к нему Егорьевском Лопском, Спасском Городенском и Никольском Ижорском. Во всех 4 погостах было 11 домниц с 11 печами и столько же домников; кузнецов же было только 8 человек. Что касается других промыслов, то в погостах Лопском, Дудоровском, Ижорском и Ярвосельском заметна специализация крестьян в области льноводства и обработки льна. Отсюда и уплата «старого дохода», отмеченного в переписной книге 1500 г., полотном, холстом, льняной пряжей, утиральниками и убрусами.
Переписная книга 1500 г. в известной мере отражает не дошедшую до нас переписную книгу конца XV в., поэтому, сравнивая имеющиеся в ней данные «старого письма» (конца XV в.) и данные «нового письма» (1500 г.), можно говорить об увеличении количества населенных пунктов, о значительном росте числа дворов и населения в них по Спасскому Городенскому и Никольскому Ижорскому погостам.
На территории нынешнего Петербурга и прилегающего к нему района (старые погосты Ижорский и Городенский) в конце XV в. населенных пунктов было 419, дворов 744 с населением в 1191 человек, а в 1500 г. — деревень 410, дворов 1082 с населением в 1516 человек. Данные писцовой книги Вотской пятины 1539 г. свидетельствуют о том, что рост населения продолжался и в 30-х годах XVI в.: рядом со старыми деревнями упоминаются новые починки.