Возникший волею Петра. История Санкт-Петербурга с древних времен до середины XVIII века

Кошель Петр Агеевич

Отсутствие статистических данных о населении Петербурга в первой четверти XVIII в. не дает возможности установить сколько-нибудь точно количество жителей столицы в этот период.

По позднейшим данным, число жителей Петербурга к 1725 г. определялось в 25—30 тыс. человек. Но это число нередко преувеличивалось. По подсчетам одного исследователя, число жителей столицы к этому году определяется в 70 тыс. Вероятнее всего предположить, исходя из числа домов в Петербурге и средней заселенности одного дома, что число жителей Петербурга в 1725 г. определялось примерно в 40 тыс. человек, из них не менее 20 тыс. было занято производительным трудом. После некоторого перебоя в притоке переселенцев в Петербург в 1728— 1730 гг., совпавшего

с пребыванием двора в Москве, с 30-х годов население столицы снова стало быстро расти. Этот рост по-прежнему был связан с неуклонным развитием промышленности и торговли в Петербурге.

Общая численность населения Петербурга на 1750 г. указана в ведомости генерал-полицеймейстера, представленной по приказанию императрицы Елизаветы Петровны в сентябре этого года. Дошедшая до нас переписка по поводу подготовки этой ведомости дает основание считать ее сведения сравнительно полными и достаточно надежными. Численность взрослого населения Петербурга до этой ведомости определена в 74 283 человека.

Так как при исчислении населения были исключены дети, то общая численность населения Петербурга в 1750 г. с дополнением 25—30% на детей будет около 95 тыс. человек, из них 61% составляли мужчины и 39% женщины.

Ведомость различает «обывателей» столицы от ее «жильцов», хотя и те и другие одинаково относятся к постоянному населению Петербурга. Разница между этими категориями определялась прежде всего различием их социального положения. «Обыватели» — свободные, полноправные граждане, владельцы домов и другой недвижимости в городе, дворяне, чиновники, духовенство и купцы, ремесленники, посадские люди, владельцы торговых и промышленных предприятий, мастерских и т. п. «Жильцы» — это постоянные жители города, но не владеющие недвижимостью или не входящие ни в одну из городских корпораций (цехи, гильдии), а поэтому неполноправные, т. е. не имеющие права принимать участие в выборах городских органов управления—магистратов.

В число «приезжих» лишь в самой малой доле могли попасть временные сезонные рабочие. Немного среди них было и купцов, которые имели тесные деловые связи со столицей и подолгу там жили. Большая доля из этих 10 тыс. «приезжих» были мастеровыми на крупных предприятиях, ремесленниками, имели мелкие предприятия, обслуживали торговлю столицы. Они были тесно связаны со столицей, скоро становились постоянными ее жителями, но для полиции все же долго оставались «иногородними» —- ростовцами, ярославцами, кашинцами и т. п., если они были посадскими людьми; бездомными солдатскими детьми или тяглыми людьми различных сельских районов если были крестьянами.

Служители при «обывателях» и слуги иностранных посольств (численность их с детьми достигала 17 тыс. человек) — это прежде всего дворовые крепостные слуги. Число свободных домашних слуг было очень небольшим. Возможно, в число слуг полиция включила низший обслуживающий персонал учреждений дворцового ведомства, т. е. тех, кто выполнял черную работу в царских конюшнях, прачечном дворе, служил в егерском охотничьем корпусе и т. п.

В ведомости 1750 г. обращает на себя внимание значительное превышение численности мужского населения над женским.

У привилегированного слоя населения столицы число мужчин лишь немного превосходило число женщин. Совсем иное соотношение у остальной части постоянного населения столицы. У «жильцов» число мужчин в полтора раза больше числа женщин, а среди слуг и служителей мужчин в два раза больше, чем женщин. «Приезжие», в основном трудовое население, были лишены возможности иметь семьи в Петербурге; число мужчин среди «приезжих» в 7,7 раза превосходило число женщин. Чем меньше обеспечены были жители столицы, тем труднее было для них обзаведение семьей.

Население росло в основном за счет трудящихся слоев. Продолжало развиваться ремесло. Для 50-х гг. XVIII в. сохранился перечень 44 ремесленных цехов, существовавших в Петербурге,

но перечень этот неполон. Представляют интерес данные о социальных слоях, из которых выходили ремесленники в середине XVIII в. Среди 1041 человека ремесленников, о которых имеются сведения, из крестьян и крепостных дворовых было 214 человек (20,5%), из купцов 316 человек (30,3%), из разночинцев, т. е. детей мелких служащих, солдат, церковников, 95 человек (9,1%), 83 человека поименованы просто людьми «польской нации», 5 — «малороссиянами». Для коренного местного населения запись в цехи вызывала лишь неудобства, она связывалась с возможностью принудительного привлечения ремесленников к выполнению казенных работ. Все это не могло касаться иностранцев. Иностранцы, в противоположность коренному местному населению, считали запись в цехи выгодной и охотно записывались все, даже имевшие отдаленное отношение к ремеслу. Поэтому число цеховых ремесленников иностранцев (316 чел.) не соответствовало их действительному удельному весу.

Кроме увеличения в 30—50-х годах XVIII в. числа лиц, работавших на казенных и частных предприятиях, цеховых ремесленников и мелких товаропроизводителей-одиночек, рост численности населения города происходил за счет людей, занятых работой по обслуживанию коммунальных нужд и торговли. Плавучие, разводные мосты через Большую Неву и Малую Неву и разводные мосты через малые реки и каналы обслуживались специальными мостовыми командами. Существовало большое число перевозов. Легковые и грузовые извозчики вместе с лодочниками и перевозчиками обеспечивали внутригородской транспорт. Современник, автор описания Петербурга начала 50-х годов, отметил, что в Петербурге было «около трех тысяч извозчиков или более в зимнее время».

Многочисленные рынки обслуживались массой мелких торговцев, огородниками, из которых многие арендовали землю в пригородах и являлись, таким образом, постоянными жителями городских окраин. Разносчики и лотошники торговали пирогами, калачами, сбитнем не только на рынках, но и по улицам и дворам.

Материальная обеспеченность мелких производителей была очень различной и зависела в первую очередь от того, работали ли они непосредственно на потребителя-заказчика, продавали ли сами свой товар на рынке или работали на торговца-перекупщика. Широкое применение крепостного труда в условиях очень низкой его оплаты понижало оплату и вольнонаемного труда, а вместе с тем понижало и общий уровень материального обеспечения мелких производителей. Были ремесла более прибыльные, обслуживавшие потребности и запросы богатого дворянства, но спрос на таких ремесленников был очень ограничен. Оплата труда строителей, определявшаяся в первую очередь их квалификацией, существенно колебалась в зависимости от спроса на труд. Как правило, между заказчиком и артелью строителей стояли подрядчики. Подрядчики, нанимая артель, обычно брали на себя и обязательство обеспечивать строителей питанием. Подрядчики создавали тяжелые условия работы, плохо кормили рабочих, часто обманывали их при расчете.

Естественно, что конфликты между рабочими и подрядчиками возникали постоянно. И строители, и большая доля мастеровых и работных людей, так же как и ремесленники, состояли в основной своей части из крепостных крестьян. То, что зарабатывал крестьянин, лишь в некоторой и притом малой доле принадлежало ему. Значительную часть из своего заработка отпущенный на оброк крестьянин должен был отдавать помещику. Размер оброка определялся волей помещика. Столица привлекала оброчных крестьян прежде всего как наиболее емкий рынок рабочей силы всех специальностей. Оброчник — строитель, текстильщик, металлург и т. п. — находил здесь работу по специальности, повышал квалификацию, другие приобретали здесь специальность. Крестьян-оброчников гнали в столицу нужда и голод. Но нельзя забывать о заманчивости и притягательности ухода от взора барина, из-под придирчивого надзора крепостной администрации.