Возращение ллойгор

Уилсон Колин Генри

За последние два месяца в печати появилось немало статей, посвященных моему дяде: зачастую предполагается, что он был психически болен или, по крайней мере, страдал галлюцинациями. Я так не считаю. Я много раз встречался с полковником Эрхартом,

и, по моим представлениям, этот человек доверия не заслуживал. Моя мать описала его мне как «скользкого типа». Это явствует даже из дядиных рассказов о нем — вот взять хоть их первую встречу. Будем милосердны и предположим, что Эрхарт сам свято верил всему, что писал в своих книгах, но мне трудно это признать. Книги его — сенсационная дешевка, а местами так и вовсе чистой воды вымысел. (Так, например, он не сообщает ни названия, ни местоположения индуистского монастыря, где сделал свои потрясающие «открытия» касательно континента Му. Не называет он и имени монаха, который якобы научил его понимать язык надписей.)

Мой дядя был человеком простодушным и покладистым: как есть карикатура на рассеянного профессора. Наглядная тому иллюстрация — его наивный рассказ о собрании по адресу: Гауэр-стрит, 83, и о реакции аудитории. Он просто не представлял себе всех масштабов человеческой двуличности, которая, по моему мнению, прекрасно просматривается в писаниях полковника Эрхарта. Что показательно: дядя ни словом не упоминает о том, что сам заплатил за перелет Эрхарта через Атлантику, равно как и за апартаменты

на Гауэр-стрит. Доходы полковника оставляли желать лучшего, а дядя, как мне кажется, был сравнительно неплохо обеспечен.

Однако ж, сдается мне, не следует сбрасывать со счетов и другую версию: ее предложил Фостер Деймон, дядин близкий друг. Все студенты и коллеги обожали дядю за сдержанное чувство юмора, даже с Марком Твеном зачастую сравнивали. На этом сходство не заканчивается: дядя, подобно Твену, смотрел на род человеческий с глубоким пессимизмом.

Я хорошо знал дядю в последние годы его жизни и часто с ним виделся, в том числе и незадолго до его гибели. Ему было хорошо известно, что я не верю в его россказни о «ллойгор» и считаю Эрхарта шарлатаном. Фанатик, несомненно, попытался бы меня переубедить, а не преуспев, вероятно, перестал бы со мной разговаривать. Но дядя относился ко мне с неизменным добродушием, и мы с матерью частенько подмечали, что при взгляде на меня в глазах у него вспыхивают озорные искорки. Уж не поздравлял ли он себя с тем, что его практичный племянник ни за что не купится на тщательно продуманный розыгрыш?

Мне хотелось бы в это верить. Ибо дядя был человеком достойным и честным, и все бессчетные друзья искренне его оплакивают.

Джулиан Ф. Лэнг, 1969 г.