Возраст любви
Шрифт:
Сервы, принадлежавшие Аграманту, выползли из своих хижин и, открыв рты, глазели на картину разрушения, и особенно на окровавленную голову Хьюго де Боуна, смотревшую на них с пики. Мирин Пендрагон громким, сильным голосом обратился к ним:
— Я лорд Дракон, достойно ответивший на оскорбление моей фамильной чести. Возьмите все, что сможете унести, и следуйте за мной. Отныне вы принадлежите Пендрагонам и найдете меня куда лучшим хозяином, чем тот, чья голова украшает пику.
— Господин, — воскликнул подбежавший к нему высокий серв, — а что с молодым лордом?
Мирин
— Лежит рядом с леди Энн. Пусть Господь и Пресвятая Дева смилостивятся над ним.
При этих словах многие сервы заплакали.
— Найдите мою дочь, — велел лорд Дракон. — Она поедет рядом со мной.
Рис и Бринн силой увели Джунию с могилы мужа, помогли сесть на коня и вложили в руки поводья. Все это время она молчала. Заплаканные глаза превратились в щелочки, но слезы продолжали течь. Видя, что сестра ничего не сознает, Бринн приторочил повод к ее седлу, а второй конец взял в руки. Мирин Пендрагон ничего не сказал. Вполне естественно, что дочь скорбит о человеке, которого, как считает, любила. Пускай год носит траур, поскольку от семьи ждут соблюдения приличий и всякое отступление показалось бы странным. Ей будет нельзя выезжать из «Драконьего логова» без сопровождения воинов. Он не позволит дочери вновь навлечь на их головы неприятности.
Они вернулись домой только через два дня, поскольку сервы сильно затрудняли их продвижение. Аргел и Горауин поджидали их в зале. Увидев, в каком состоянии находится девушка, обе поспешили к ней, но тут в зал вбежала Исбел и, едва взглянув на дочь, метнулась вперед'.
— Значит, ты вернулась опозоренной и недостойной стать женой порядочного человека, дочь моя! — вскричала она. — Как могла ты навлечь бесчестье на имя Пендрагонов?!
— Я овдовела, мама, — впервые за это время раскрыла рот Джуния.
— Что же, это по крайней мере уже что-то, — вздохнула Исбел. — Наша честь восстановлена. Я знала, что твой отец все сделает как надо. Молю Бога, чтобы в твоем чреве не оказалось ребенка.
— Я проклинаю тот день, когда лорд Дракон впервые узрел тебя, мама! Проклинаю тот день, когда ты легла с ним и зачала дочь. Убирайся вон! Твои слова оскорбительны, а от твоего вида тошнит и хочется блевать!
Исбел растерянно отступила и попыталась что-то сказать, но язык не слушался.
Джуния отвернулась от матери и величественно вышла из зала.
— Иисусе, — прошептала Аргел. — В жизни не видела такой горечи.
— Она любила его, — просто ответила Горауин.
— Вот твой сын, госпожа, цел и невредим, — сказал Мирин жене.
Аргел протянула руки, и Бринн, широко улыбаясь, бросился в объятия матери.
— Ты настоящий сын своего отца, — кивнула она, — и я горжусь тобой, Бринн.
— Это Джуни спасла меня, — признался мальчик. — Позаботилась принести воды, потому что Хьюго де Боун решил уморить меня голодом и жаждой. Джуни сказала, что я выживу, если будет вода, и оказалась права. Она вела себя ужасно храбро и каждый день издевалась над Хьюго.
Аргел поцеловала сына в лоб и разжала руки.
— Я обязательно поблагодарю твою сестру, — пообещала она.
— На твоем месте я бы подождал, — мудро посоветовал Бринн. — Она ужасно сердита на отца за то, что убил ее мужа. Саймон не был храбрым человеком, но делал все, чтобы защитить ее, а перед смертью повел себя как настоящий мужчина. Он в самом деле любил ее. Но что теперь поделать? Горауин, Исбел, я скучал по вас.
— Прости, что моя дочь подвергла тебя такой опасности, — дрожащим голосом выговорила Исбел. — Я рада, что ты выжил и вернулся к нам.
Бринн вдруг осознал, что жалеет Исбел. От всей своей благородной души он обнял ее и, целуя в щеку, прошептал — Леди, я виноват не меньше сестры. Но слава Богу и его ангелам, мы в безопасности.
Исбел, разразившись слезами, бросилась вон из зала.
— Ты молодец, сын мой, — одобрила Аргел, и Горауин кивнула. — Когда Джуния побежала к своему Саймону, все мечты Исбел разбились в прах. Боюсь, она сейчас в полной растерянности и не знает, что делать.
— Нам нужно подумать вот о чем, — вмешался лорд Дракон. — Что, если Джуния беременна?
— Об этом я позабочусь, — ответила Горауин. — Я уже приготовила зелье. Это уладит все неприятности, господин.
— Прости нас, Господи, — откликнулся он.
— Предпочитаешь внука от де Боуна? — осведомилась она. — И насколько легко после этого будет найти мужа для Джунии, обремененной ребенком от чужого мужчины?
— Сделай это немедленно, — приказал он. — С каждым днем Джуния становится все упрямее.
Горауин поклонилась и поспешила прочь. Войдя к себе, она взяла маленький мешочек с порошком, приготовленным в отсутствие господина. Осторожно высыпав его в оловянную чашу, она налила туда же вина и тщательно перемешала, пока порошок не растворился. Взяв чашу, она поднялась по винтовой лестнице в башню, где жила Джуния. При этом она и не подумала постучать. Открыла дверь и вошла. Джуния обернулась, всем своим видом показывая, что никого не ждет.
— Что тебе надо? — неприветливо спросила она. Обычно милый голосок был холоднее льда. Но Горауин не отступила.
— Выпей, — коротко бросила она, протягивая чашу. Джуния долго колебалась, прежде чем выпить содержимое, так же поспешно, как Саймон — отравленное вино.
— Ты не спросила, что это такое, — заметила Горауин, забирая у нее чашу.
— Жаль, что это не тот яд, который ты передала моему мужу, но я представляю, что это такое. Одно из твоих зелий, предназначенных для женщин, которые не желают иметь детей. Я права? Теперь у меня не будет ребенка Саймона.
— Права, — согласилась Горауин, не отводя глаз под жестким взглядом Джунии.
— Я никогда не прощу вас, — процедила та.
— Может, и нет, — спокойно согласилась Горауин, — но я хочу напомнить, что в случившемся нет вины ни моей, ни Аргел, ни Исбел. Ни твой отец, ни брат тут тоже ни при чем. Все мы чисты перед тобой. В том, что произошло, виновны только ты и Саймон де Боун. Он заплатил за свои ошибки самую высокую цену: собственной жизнью. Теперь настала твоя очередь. Придется терпеть долгие годы страданий без любимого человека, хочешь ты того или нет.