Возроди во мне жизнь
Шрифт:
— Тоня! Спойте «Предчувствие», — попросил Андрес.
— Конечно, генерал, но сначала представьте меня господам, — ответила она, глядя на Вивеса, словно пыталась его вспомнить. — Знаю, вы дирижер симфонического оркестра. Видела вашу фотографию. Я ни одного лица не забываю, верно, сестренка? — обратилась она ко мне.
— А это депутат Альфонсо Пенья. Как видишь, мы ему уже наскучили, — ответила я, указав на Пончо, дремлющего в обнимку с бархатным креслом.
— Очень приятно, — сказала Тоня, приподняв
— С вашим-то голосом, Тоня, да как получится? — сказал Андрес.
— Вам нужен пианист? — спросил Карлос, сидящий за роялем.
— Только не говорите, что знаете эту песню, — удивилась Тоня.
Карлос ответил первыми аккордами из «Предчувствия».
— Ну надо же, вы только поглядите, — отозвалась Тоня.
— Что, годится? — поинтересовался Карлос. Тоня продолжила песню, направившись к роялю.
— Но только с самого начала, Тоня, — попросил Андрес. — «Боюсь стать счастливым с тобою рядом», — пропел он.
— «Боюсь всё потерять», — вторила я, сев в кресло и зачарованно слушая.
— Хорошо, генерал, — ответил Вивес и заиграл сначала. Карлос аккомпанировал Тоне, словно они репетировали многие месяцы.
Он не просто аккомпанировал, а после окончания одной песни сливал ее финал с началом другой, и Тоня как ни в чем не бывало продолжала петь. Они веселились, их глаза горели.
«Для чего на небе луна, для чего в морях глубина, ты лишь слово скажи и меня позови, нет на свете препятствий для моей любви».
— «Я одержима тобой, у всех на глазах я схожу с ума», — подхватила я, понимая, что мой голос, похожий на мышиный писк, не идет ни в какое сравнение с божественным голосом Тони.
Тоня кивнула и жестом велела мне приблизиться.
Я села на стул возле рояля, рядом с Карлосом; он тут же оборвал эту песню, которую, как мне казалось, написали специально для меня, и разразился аккордами другой песни, «Какая ночь была вчера».
— «Ах, что за ночь была вчера», — вступила Тоня. — «Ах, что тогда произошло, что так меня смутило...»
— «И я теперь в смятеньи чувств, а так была спокойна. Томит меня предчувствие, что кончилась любовь», — пропела я, изо всех сил напрягая голос, наклоняясь при этом к Карлосу, который украдкой протянул руку и погладил меня по колену.
— Ну вот, ты, как всегда, все испортила, Каталина, — недовольно произнес Андрес. — Заткнись, когда поют великие мастера.
Я не обратила внимания на его слова.
— «Ах, что ты делаешь со мной? — продолжала я. — Я вся в смятеньи чувств. Такого прежде не бывало никогда...»
По сравнению с голосом Тони мой собственный казался жалким писком, но я все равно продолжала:
— «Клянусь, со мной такого не бывало никогда...»
В эти минуты мне казалось, что ее голосом поет моя собственная душа.
— «И лишь тогда я поняла, что лишь тобой всегда жила, лишь одного тебя ждала», — пропели мы вместе, и я уронила голову на рояль.
Бум — послышалось вместо финала песни «Какая ночь была вчера».
— Каталина, кончай эти глупости, — сказал Андрес. — Это ведь я пьян. Сыграй «Пепел», Вивес.
— Да, сыграй «Пепел», — поддержала я.
— А ты помолчи, Катин, — сказал Андрес.
— Хорошо, жизнь моя.
— «После стольких мук я поняла, что забыла тебя», — пропела Тоня.
— «После того, как отдала свое израненное сердце», — подхватила я, а она встала позади меня, положив руки мне на плечи.
— Каталина, не влезай, — снова одернул меня Андрес.
— Шел бы ты куда подальше со своими «не влезай»! — ответила я, и вновь запела вместе с Тоней:
— «Нет на свете горше любви, чем та, что я дарила тебе».
— Пам-пам-пам-пам, — пропела я, отстукивая такт по крышке рояля.
— «Не могу ни простить, ни дать тебе то, о чем просил меня ты», — продолжили мы.
— «Ты должен знать, что обманутая любовь обращается в ненависть», — медленно проговорил Андрес, погрозив пальцем неизвестно кому.
— «А если захочешь вернуться, найдешь ты лишь пепел, лишь пепел, которым стала моя любовь», — закончили мы.
— Вот хренотень, — буркнул Андрес.
— «Пой, если хочешь забыть свое сердце», — пела Тоня, следуя за мелодией Карлоса.
— «Пой, если хочешь забыть свою боль», — подхватил Карлос, исполняя короткие пассажи.
— «Пой, если тебя покинула любовь. Пой, чтобы завтра она вернулась».
— Пам-па-рам, пам-па-рам, пам-па-рам, — подхватила я, встала со скамейки и закружилась в танце.
Вивес рассмеялся, а Андрес заснул.
— Возроди во мне жизнь, — пропела я, танцуя в одиночку по залу.
— «Возроди во мне жизнь, возьми мое сердце», — пропела Тоня, вторя мелодии Карлоса.
— «Возроди во мне жизнь, и охватит болью сердце мое», — подхватила я и вновь села рядом с Карлосом. Андрес был прав, я лишь портила их чудесный дуэт, но в ту минуту я даже не задумывалась об этом.
— «Ты не увидишь меня, ведь твои глаза принадлежат мне», — пропела я, склоняясь к плечу Карлоса, который закончил тремя аккордами, отзвучавшими прежде, чем Тоня дотянула последнюю ноту.
— Потрясающе, Тоня, — сказал он. — Я восхищен.
— А вы? — спросила она. — Любите друг друга или собираетесь влюбиться?
Мы вышли в сад, чтобы полюбоваться восходом солнца, пока Андрес спит.
— Сеньора, я отвезу депутата домой? — спросил Хуан, стоящий в дверях прихожей.
— Буду очень признательна, Хуан, — ответила я. — И проводите генерала до постели. Вы просто святой.