Возрождение Бога-Дракона
Шрифт:
Диса, худая и некрасивая девочка двенадцати лет, бродила, погруженная в собственные мысли, по запутанному маршруту на пятачке три на три метра. Она делала маленькие шажки, ставя пятку одной ноги почти в упор к носку другой, и постоянно поворачивала то направо, то налево. Видимо, хотела развеять скуку, и так увлеклась своим воображаемым лабиринтом, что заметила меня только когда я подошел к ней практически вплотную. Диса ойкнула и сбилась с шага. Я молчал, поскольку Бьянка просила не пугать девочку, но мое молчание, видимо, показалось Дисе угрожающим, потому что она как-то вся поникла и сжалась. Мне захотелось сказать: «Если ты не перестанешь бояться, я тебя убью», но была вероятность, что эта фраза не заставит ее осознать свой страх и что-то сделать с ним, а, напротив, еще больше усилит его,
— Мне кажется… я думаю… по-моему… тут что-то есть! — Пискнула Диса и даже закрыла глаза, опасаясь того, что может произойти с ней после такого решительного заявления.
Пока она стояла с закрытыми глазами, я задумался о том, что с ней делать, потому что она слишком сильно фиксировалась на мне и на своем страхе, в то время как концентрировать внимание ей, вообще-то, следовало бы на поиске пути в иную реальность. В таком состоянии она могла провалить не только то, что было ей поручено, но и вряд ли бы справилась с любым делом, которое в иных условиях выполнила бы с легкостью. В качестве спутника — раз уж нельзя было действовать методами шоковой терапии, поставив ученицу перед выбором: или отказ от страха, или смерть — тут нужен был не я, а кто-нибудь типа Бьянка: доброжелательный, ненавязчивый, внимательный и добрый. Рационально было бы сказать этой девочке что-нибудь ободряющее, но меня едва не стошнило при мысли о том, что придется утирать ей сопли для того, чтобы у нее же принять порученное ей задание.
Диса осторожно приоткрыла один глаз, а я так и не сумел придумать, как отвлечь ее внимание от своей персоны и страха перед неудачей. Ситуация была тупиковая. Тут я заметил, что стена вокруг двери подъезда разрисована цветными мелками и подошел поближе, чтобы рассмотреть рисунок.
Диса несколько раз очертила косяк двери, каждый раз рисуя чуть более широкую букву «П» вокруг предыдущей. Также под дверной ручкой она нарисовала замочную скважину.
Дверь производила… какое-то особенное впечатление. Да, сделанное девочкой казалась результатом детской забавы… И вместе с тем…
Я протянул руку, как будто собирался дотронуться до двери, но так и не коснулся ее. Я услышал, как девочка подошла ближе и встала за моей спиной. Я ощущал ее любопытство.
Тот факт, что я всерьез заинтересовался ее рисунком, заставил ее забыть о стеснении и страхе. Это хорошо.
— И куда она ведет? — Спросил я, повернув голову к Дисе.
Девочка неловко пожала плечами.
— Не знаю. Я не смотрела. Вдруг там опасно?.. Нам же сказали найти проход и ждать у входа, вот я и…
— Ты все правильно сделала, — я повернулся и вновь посмотрел на покрытую ржавчиной и облупившейся краской, железную дверь. — Расскажи, как ты искала путь.
— Ну-у-у… я не знала, как его искать, — призналась Диса. — Поэтому я загадала, чтобы он тут начинался. Когда я была маленькая, бабушка мне в одной книжке, — она произнесла название книжки, и стало ясно, что речь опять пойдет о детской художественной литературе, — читала про мальчика, который нарисовал мелком на стене дверь, и она стала настоящей… вот я тоже решила попробовать… а когда я нарисовала, то почувствовала… ну, как будто там что-то есть… чего не было раньше… я чуть-чуть ее приоткрыла, но там все было по-старому!..
Последнюю реплику она произнесла с обидой и жалобой.
— Ты раньше когда-нибудь рисовала такие двери… ведущие в странные места?
Она отрицательно замотала головой.
— Я пыталась, но у меня ничего не получалось. И на стене рисовала, но… она оставалась просто нарисованной дверью.
Я задумчиво кивнул. Ее Талант пока еще не слишком развит, и преодолеть сопротивление «нормальной» реальности исключительно собственными силами ей пока не удается. Но здесь, вдали от привычного общечеловеческого мира, наша группа в каком-то смысле формировала свою собственную реальность,
— Обычно, когда мы проходим через Трещины между мирами, мы влияем на них… Делаем более стабильными, более легкими для прохождения… — Сказал я. — Думаю даже, если пользоваться некой Трещиной постоянно… каждый день по многу раз, и если ходить туда-сюда будет множество человек…. то чужая реальность за ней в какой-то момент даже может стать частью «нормального» человеческого мира, влиться в него… Но это так, к слову. Обычно мы ищем уже существующие Трещины… Но ты… Я не могу понять — то ли ты создала ее с нуля, то ли нашла такую крошечную, слабую Трещину, что ее не почувствовал бы даже я, и расширила ее… У Трещин есть определенные признаки… своего рода искажение, влияющее на окружающий район. Так и должно быть, потому что когда барьер между реальностями начинает истощаться в каком-то одном месте, ткань рядом с этим местом тоже меняется… Но тут… — Я покачал головой. — Тут есть проход, но нет никакого «искажающего поля» вокруг. Это не стершаяся ткань, а просто дырка посреди целой нормальной ткани.
Диса смотрела на меня молча и внимательно, не отрываясь, но у меня возникло впечатление, что понимает она, в лучшем случае, лишь треть из того, что слышит. Да и стоило ли пытаться объяснить, насколько необычным для меня было то, что она сделала? Слова могли убить чудо. Поэтому я прекратил молоть языком, протянул руку к двери и потянул за ручку.
Я ощутил сопротивление. Диса лишь обозначила проход, но чтобы преодолеть сопротивление реальности, пытающейся сохранить свою целостность, ее сил было недостаточно. Если бы дверь открывал обычный человек, никаких затруднений, я думаю, не возникло бы: тут и замка-то не было. Но он бы не вошел в Трещину, он бы просто вошел в подъезд и продолжил бы движение, оставаясь в той же плоскости, что и прежде. Но для нас, для той немногочисленной группки людей, способных чувствовать раумлогические искажения и в какой-то степени управлять ими, дверь оставалась закрытой, потому что, пытаясь открыть ее, мы нацеливались вовсе не на обветшалый подъезд, а на другой, неизвестный нам мир, полноценного пути в который еще не существовало.
Я потянул сильнее, сжав ручку двери так, что побелели костяшки. Никакого результата.
— Нужен ключ. — Пискнула Диса.
— Что? — Переспросил я, переставая пытаться сдвинуть то, что начинало казаться толстенной железной плитой, намертво приваренной к зданию.
— Ключ, — она показала на замочную скважину, которую сама же и нарисовала недавно. — К этой двери нужен ключ.
Интересно. У нее не хватало силы, чтобы открыть путь напрямую, но хватило интуиции на то, чтобы создать игровую конструкцию, способную аккумулировать энергию. Если мы начнем соблюдать правила игры и найдем в конце концов этот ключ — чем бы он не оказался — открыть дверь будет намного легче. Игра — или ритуал (нет никакой разницы, как называть эту процедуру в данном случае) — исполнит роль рычага, позволяющего свободно сдвинуть то, что поднять без помощи инструментов не хватило бы сил.
— Дил!!!
Я раздраженно оглянулся. Бьянка выбрала не самый удачный момент. Она стояла недалеко от группки учеников и отчаянно махала, зовя меня. На мое раздражение, которое она, конечно же, ощутила, Бьянка не обратила ни малейшего внимания, а в ответ до меня докатилась волна ее беспокойства. Что-то случилось. Или ей показалось, что что-то случилось. Или ей показалось, что что-то может случиться. В любом случае, что бы это ни было, оно могло подождать: Бьянка была жива, ученики — кроме Клауса — на месте. Я поднял руку и показал ей растопыренную ладонь — мол, дай мне еще пять минут. Ей эта идея явно не понравилась, но настаивать и бежать к нам через весь двор она не стала.