Возрождение Феникса. Том 1
Шрифт:
— Анфису пригласи на танец, чтоб не скучала.
Он кивает, мол, понял.
Когда я наконец притягиваю к себе Люду и обнимаю ее за аккуратную талию, она без стеснения прижимается ко мне упругой грудью. От запаха ее духов — морской бриз, лайм и кофе — кружится голова.
— Люди смотрят, — замечаю я всё же. — Не слишком ли близко?
— Я не княжна и даже не местная, — отмахивается она и сильнее вдавливается в меня. — Так что пускай Фиса теперь завидует.
Плавно кружу барышню по танцполу, рядом танцуют Паша с Анфисой.
— Я очень надеюсь, ты поступишь в «Красный замок», — вдруг говорит Люда.
— Боишься, что меня не возьмут?
— Боюсь, что сам передумаешь. Сманят в какой-нибудь художественный лицей или еще куда. У тебя столько талантов, — она делает паузу. — Можешь пообещать, что не передумаешь поступать к нам?
— Нет, не могу, — качаю головой.
— Ладно, — вздыхает она, поджав губы.
— Зато я могу пообещать быть верным другом, — улыбаюсь. — Этого достаточно?
— Пока что — да, — Люда опускает голову мне на плечо и тихо вдыхает мой запах.
На следующий танец мы с Павлом меняемся партнершами. Я кружу Анфису, и она держит дистанцию, но иногда княжна возьмет и прильнет ко мне, мило покраснев при этом. Люда не сводит с нас глаз. В отличие от Анфисы, барышне даже притворяться не хочется, что Павел ей как-то интересен.
Разъезжаемся мы около трех часов ночи, причем Свиридов крепко пожимает мне руку на прощание:
— Анфиса столько интересного мне рассказала! — блестят его довольные глаза. — Круто посидели, Арсений! Буду рад, если еще позовешь!
Вот так, даже скалящегося шакала можно приручить. Главное, руку в пасть не совать.
В преддверии первого июньского рассвета Георгий Лобов сидит у себя в кабинете и ждет звонка. Не выдерживает и сам берет стационарный телефон на столе. Может дозорные заснули?
— Щенок объявился?
— Нет, господин, цель еще не вернулась в усадьбу.
— Парня нужно угробить сегодня же! — рычит Георгий. — Днем у него встреча с князем!
— Вас понял, господин, — холодно чеканит глава боевой группы. — Ждем цель и сразу же устраняем.
— Потом не забудьте разбросать «пальчики» людей Свиридовых, — дотошно напоминает дворянин. — Пускай думают на этих мразей. У пацана с ними конфликт был недавно.
— Я помню свою миссию досконально, господин, — в голосе боевика звучит раздражение.
Приходится отстать от него. Всё же Мирослав — Рыкарь с боевым опытом, очень ценный кадр, да еще член рода Лобовых. С ним нельзя своевольничать. Обидится и пошлет. А без него миссия обречена на провал. Щенок хорошо защитился, обычной боевой группой его будку не взять.
Сука! Георгий чешет переносицу. Почему гребаный Беркутов решил погулять именно сейчас?!
Если по наводке щенка князь Волконский начнет судебное производство, Георгия уже ничто не спасет. Хоть он и нужен Тайной канцелярии живым, ее экспедиторы не имеют полномочий защищать рядового дворянина от главы родного Дома. Право сюзерена выше.
Дрянь!
В последние дни многое свалилось на Георгия. Дрессировка Гончей, арест Тайной канцелярией и договор с ее экспедиторами. Теперь вот птичка нашептала о протекторате недорослем Беркутовым шлюхи-учительницы и его завтрашней встрече с князем.
Всю жизнь Георгий был никем в роде Лобовых: третьим братом, третьим сыном, последним в очереди наследования. И вот ему предстала возможность усилиться через дочку в роде Щёкиных. Только, к несчастью, она рожала одних девочек.
Невинная кровь уже пролита, отступать некуда. Пять лет назад Георгий подстроил аварию второй жены зятя, чтобы она не выносила ему первенца. Теперь на очереди стоят любовница зятя и ее молокосос-защитник. А ублюдка любовницы, этого восьмилетнего Санька, Лобов попробует приручить, возьмет над ним опеку, станет наставником и любимым дядей. Ведь если грохнуть мальца, Щёкины не успокоятся, дальше будут подкладывать зятю баб, пока не разродятся сыном. А так — идеальный вариант. Марионетка-беспризорник.
Пригодились и отпечатки пальцев Свиридовских людей. Давно Лобовы что-то не поделили с Анатолием, и СБ провела работу по диверсии и подлогу. Тогда "пальчики" не использовали, ссора закончилась миром. Но Георгий смог раздобыть схрон рода.
Лобов смотрит на часы на стене. Без пятнадцать четыре. Черт! Где же ты, Беркутов? Сделай милость, приди и сдохни вместе со своей училкой-потаскухой. О, звонок с объекта.
— Цель прибыла, — рапортует Мирослав. — Ожидаем пятнадцать минут и выступаем.
Слава тебе, Сварог! Боги есть!
Дося в домашних тапочках-зайчиках выбегает в холл. Коса растрепана, глаза заспанные.
— Барин, как погулял?
— Дося, твою мат…то есть Отец-импера…то есть Свароже! Короче, почему ты не спишь?!
Широко зевнув, она буквально падает на пуфик и принимается стягивать с меня туфли. Приходится поднимать ноги.
— Не кричите, барин, спала я, спала. Просто чуйка сработала.
— Чуйка?
— Да, — кивает. — Очень хорошо на сердечке стало, проснулась от тепла в груди и поняла — барин дома, — улыбается счастливо.
Хм, видимо, у девушки очень хорошая чувствительность к энергопотокам. Вот она и засекает мой магнетизм на расстоянии.
Вдруг снаружи раздаются хлопки и выстрелы. Стрекочет пулеметная очередь турели. Дося вздрагивает и распахивает сонные глаза:
— Барин, что это?
— Вторжение, — поджимаю губы. — Дося, быстро встала и убежала в подвал. Там сиди тихо, пока не заберу. Можешь по дороге дернуть Феню, тебе по пути, но больше никого. — Об укрытии домочадцев должна позаботиться группа отхода. — Поняла? Да брось ты чертовы туфли. Не слышишь — стреляют!