Возрождение Тёмной

Фим Юлия

Однако Шэнь – последний человек, которому следовало об этом знать. Перед ним она хотела выглядеть сильной, решительной и бесстрашной, потому что у него были все права сомневаться в ее возможностях. Трижды он вытащил ее из передряг, которые могли оказаться смертельными для нее. И Чживэй была не столько благодарна ему, сколько ощущала его вершиной, которую она хочет покорить. Если она сможет поставить его на колени, то все ее страхи уйдут? Тогда она докажет себе, что имеет право на свою силу, и что прошлые провалы были лишь чередой неудач девушки, внезапно оказавшейся

в игре, в которой ей не рассказали правила.

Шэнь стоял на берегу и улыбался ей, но в его взгляде отчетливо читалась насмешка. Он ждал ее смущения и явно собирался смаковать его, как сочный персик.

Не обращая внимания на неловкость ситуации, Чживэй сложила руки на груди и прищурила глаза. Если он думал, что сможет смутить ее шокирующе красивым лицом, то она не доставит ему такого удовольствия.

– Может быть, ты уйдешь?

– Но он здесь сидит, – Шэнь махнул головой в сторону Молчуна, не двинувшись с места.

– Он не понимает, – Чживэй нервно сжала пальцами локти под водой. – А ты все понимаешь.

– Я так думаю, что он все понимает, – протянул Шэнь. – Не так ли, малыш?

Шэнь нагнулся к Молчуну, собираясь заглянуть тому в лицо, но тот резко вздрогнул и отстранился. С удивлением он оглядел Светлого, словно только заметил его присутствие, и красные глаза немедленно вспыхнули воинственным огнем.

Яростный страх Молчуна отозвался в Чживэй ответной вспышкой гнева, разливающейся ядом в груди.

– Эй, – Чживэй стремительно направилась к ним.

Шэнь обернулся на вскрик и приподнял брови, разглядывая показавшуюся из воды фигурку Чживэй. Он не отвернулся, даже когда заметил, что старая одежда прилипла к ее коже. Наоборот, его взгляд, внимательный и сосредоточенный, замер на ней.

Смотрел, будто ему можно.

Однако внезапно Чжао Шэнь все же отвел взгляд.

– Я не собираюсь никого обижать. Обещаю.

Голос Шэня звучал искренне, однако Чживэй заметила, что взгляд Молчуна направлен куда-то за спину Шэню. Тот прятал руку за спиной, словно скрестил пальцы.

Ложь. Лживые Светлые создали лживый мир – застучало у нее в висках.

– Мне не нужны обещания, – холодно сказала Чживэй. – Я хочу послушания. Отвернись.

– Как прикажешь, – лучезарная улыбка осветила лицо Шэня, и он повернулся спиной, словно только и ждал возможности угодить Чживэй.

Несколько секунд Чживэй не шевелилась, ожидая подвоха, однако Шэнь стоял неподвижно. Даже Молчун расслабился и устремил взгляд в потемневшее небо. Тогда она вышла на берег и принялась переодеваться в заранее подготовленные одежды.

Чжао Шэнь состоял из противоречий, а оттого внушал опасения. Чжао Юхэ был откровенен в своей ненависти, Шэнь же напоминал сложную головоломку, и сейчас перед ней были кусочки с разных концов, и они никак не сочетались вместе.

Искренний лжец? Доброжелательный враг? Расчетливый мерзавец?

Только попавшая в этот мир Чживэй непременно бы захотела его раскусить и получить ответ, но эта Чживэй, что стояла за его спиной, была сломлена.

Подбирая с земли очередной предмет одежды, Чживэй не могла унять дрожь в руках. Перед глазами потемнело, и ей даже пришлось застыть в одной позе на некоторое время, чтобы страх полностью не поглотил ее.

После жестокого убийства семьи или рабского положения в трудовом лагере, или после смерти Джии что-то внутри нее надломилось. Чживэй чувствовала себя оскверненной. Ее лишили права на тело, на внутреннее человеческое достоинство, ее сравняли с пылью. Все ее попытки бороться провалены, и ни одной победы не могла она присвоить себе. Все вокруг были сильнее, а она – лишь слабый маленький кролик, с которым тигр почему-то решил поиграть.

И этот кролик внутри нее сейчас дрожал не от страха перед силой Шэня, а перед собственным желанием позволить себе больше. Зачем останавливаться на Юхэ, если он только симптом. Месть ему – лишь капля в море.

Если бы она научилась управлять силой, освободила темных от трудовых лагерей, заставила бы Светлых считаться с ними, остановила бессмысленные и жестокие смерти… Но позволено ли мечтать той, которая еще не одержала ни одной победы?

– Мыльные шарики в котомках были лишь одни, – разорвал тишину Шэнь.

Чживэй силой воли заставила руку перестать дрожать. Она просто отомстит Чжао Юхэ за смерти невинных людей, а после… об этом она и правда подумает после.

– Они ведь мои, ты знаешь? Я их взял с собой.

Чживэй молча положила мешочек с мыльными шариками в раскрытую ладонь.

– Я сохраню несколько для Молчуна.

– Ему и правда не мешает помыться, – легкомысленно хмыкнул Шэнь, не отводя взгляда от Чживэй.

– Но ты взяла другие одежды.

– Что?

Шэнь кивнул на нее.

– Эти одежды не из моей котомки.

– Те были мне не по росту.

Ей показалось, что она поймала в его взгляде нотки разочарования? Лукавая улыбка сбивала с толку, мешая распознать его истинные мысли. Из всех масок, прикрывающих боль, он выбрал самую обезоруживающую.

– Что ж, зато я остался при своей одежде.

Разговор был закончен, и Шэнь начал раздеваться. Делал он это неторопливо, словно собирался насладиться теплой ванной в полном одиночестве.

Вот так, совершенно не прикладывая усилий к лишним словам или действиям, Шэнь показывал ей, что вопрос власти между ними еще не установлен. Ей позволено быть лидером. Все восставало в ней при этой мысли, хотелось схватить его ци, притянуть к себе и заставить смотреть на себя хотя бы как на равную.

Усилием воли Чживэй отвернулась. Ей хотелось рассмотреть его, как хочется любоваться на что-то прекрасное, но чувства, которые при этом появлялись в груди, были предательскими.

Например, его красота вызывала желание довериться ему, а добродушие расслабиться рядом с ним. Вся внутренняя энергия Шэня была нацелена на то, чтобы предоставить ей защиту. И в этом была его опасная сила, Чживэй подумает позднее, как лучше всего ее применить.

Раздался всплеск воды, Чживэй очнулась от мыслей и проследила, как Шэнь скрылся за изгибом реки.