Возрождение Зверя. Любовь за гранью 12
Шрифт:
Тайна, за разглашение которой предполагалась не просто смерть, а истребление всего рода вплоть до двадцатого колена, чтобы стереть сам факт существования нарушителя на этой земле.
Задумывался ли я хотя бы об одном из тех, кого еще недавно принимал у себя дома, а теперь смотрел, как они корчатся у моих ног в предсмертных судорогах? Нет. Испытывал ли хотя бы толику сожаления, безучастно глядя, как слетают головы с плеч женщин, которых трахал еще так недавно и с которыми танцевал в особняке Влада буквально пару месяцев назад? Нет. Хотя бы раз ощутил ли чувство вины, слыша крики детей, заживо горевших в своих домах? Снова нет. Нет, нет и нет. На кого-то мне было действительно наплевать.
Безопасность моей семьи в обмен на мучительную агонию сотен других? Я не задумывался ни на мгновение, выбирая для них методы казни.
— Я сказал "нет", — глядя, как недовольно блеснули светло-карие глаза Главы, восседавшего на единственном стуле, стоявшем в моей комнатке, скорее, напоминавшей келью.
Он пренебрег всеми правилами, установленными им же, явившись самолично в покои вершителя. Думитру Курд никогда не опускался на наш уровень замка, довольствуясь обычно вызовом к себе сотрудников Нейтралитета.
— Я не спрашивал твоего мнения, Морт. С каких пор в тебе успели взыграть братские чувства?
— Мой ответ навряд ли изменится, даже если вы, Господин, — обязательное обращение к Главе Нейтралитета, которое почему-то отказывалось вылетать из моего рта без явной насмешки, — решите провести со мной беседу по душам. Для нас обоих она была бы пустой тратой времени, учитывая, что здесь, — обвел указательным пальцем воздух над собой, — души нет ни у одной живой твари.
— Мне больше нравилось, когда у тебя, помимо души, напрочь отсутствовал и сарказм, — сухо произнес Курд, осматривая мою комнату.
Заговорил снова, не глядя на меня:
— Мне нужна голова Влада Воронова. Ты можешь сжечь дотла все дома, ты можешь обратить в бегство из Братства все кланы, ты можешь устлать трупами вампиров дорогу от столицы до моего кабинета… — повернул шею ко мне, — но это не обеспечит безопасности твоей семьи, Мокану. Запомни это. Как и то, что однажды ты отказался от этой фамилии. И от этой самой семьи. Теперь ты — Морт. И если ты забыл это, то я и, — он вскинул указательный палец вверх, — они там помним об этом. Что тебя связывает с ними — это твоя слабость. И мне откровенно наплевать на нее. Но Влад Воронов — это их пропуск в Асфентус… Морт. Я знаю, что ты хотел вывезти их именно туда. И не имею никакого желания знать, в каком из миров собирался спрятать их потом. Мне безразлично, — он пожал плечами, а я сжал кулаки, сдерживаясь от желания выбить из него эту самоуверенность, — и я позволю тебе сделать это в обмен на его жизнь. Хорошо подумай об этом, прежде чем дать ответ. И еще… никогда не забывай: он никогда не спасал тебя. Свою приемную дочь — да. Тебя же он каждый раз с легкостью позволял казнить.
"Малыш… малыш, ответь мне… Марианна. Мариаааааннаааа, ответь. Прошууу".
Молчание… Снова молчание. Вот как выглядит смерть. Безответная тварь. Когда кричишь в пустоту, когда умоляешь ответить, просто позволить услышать голос… и чувствуешь, как внутри все замерзает от холода смерти.
"Ответь, молю… любимая… Одно слово, маленькая… одно слово".
Приложив ко рту кулак, чтобы не заорать, чтобы не снести к чертям весь этот гребаный город, потому что я не чувствую ее. Дьявол… я не чувствую ее вообще. Словно сердце перестало
Они не должны были быть там. Она, мать ее не должна была быть там. Только не моя малышка. Он должен был вывезти ее. Чертов Зорич. Ты обещал мне. Ты, блядь, обязан был увезти, обеспечить ее безопасность. Я сутки, гребаные сутки удерживал своих людей, не позволяя перекрыть дорогу на Асфентус, не закрывая границу до последнего. Я знал, что Влад пересек ее… Маааать его, пересек ее без Марианны.
Я не знал. Маленькая моя, я не знал. Прошу, поверь и ответь.
После всего, что мне показал Курд… я думал лишь о том, что ОНА мне не простит, если не спасу ее отца. Потом… потом я сам лично надеру ему зад. Когда найду ее. Если же нет… найду. Обязательно найду.
Я сошел с ума. Обезумел. В тот момент, когда узнал, КТО должен был присутствовать на этой тайной встрече. Я отменил первоначальный приказ взорвать гостиницу. Орал его мысленно командиру карателей, обещая все муки Ада, если он предпримет хотя бы одно действие без меня.
Они все были там. Все те, кто до последнего поддерживал короля… Чееерт, не короля, а мою жену. Меня. Все те, кто пренебрегли своей безопасностью из уважения к ней. Они все были там. А ее не должно было быть. Марианна должна была быть на полдороге в безопасное место.
Я просчитался. Блядь, я просчитался так, что хотелось разодрать собственную глотку.
"Малыш… девочка моя, ответь. Слышишь? Ответь мне. Ненавидь. Прокляни… Марианнаааа… прокляни меня, но так, чтобы я услышал твой голос"
Это он приказал взорвать здание. Ублюдок. Намеренно громко вторгаясь в мои мысли тоже, чтобы я слышал его приговор.
"Я не успел… маленькая… я не успееел. Ты веришь? Ты веришь, что я, скорее, сдох бы, чем сделал это с тобой? Ответь… Ответь, что не веришь".
Я не нашел ее тела. Это единственное, что еще позволяло мне дышать. Это причина, по которой Курд все еще жил. Это… и мои дети. Точнее, самый настоящий страх за них. Крюк, намертво впившийся в замершее сердце и не позволяющий оторвать голову заносчивому подонку. Я вошел в гостиницу после взрыва, чувствуя, как съезжает крыша, как внутри бьется в истерике откровенного ужаса Зверь. Мечется, оглушительно воя и бросаясь от одного тела к другому, раскидывая в стороны обломки здания. Оторванные женские ноги… руки… темные волосы… я не позволял нейтралам подходить к трупам женщин… и в то же время сам до жути боялся, разворачивая к себе останки их тел. Облазил руины гостиницы, сдерживаясь от желания убить их всех… всех тех тварей, равнодушно смотревших на мертвых, валявшихся под нашими ногами. Ненависть. Я никогда… никогда не испытывал такую ненависть. Всепоглощающую. Необъятную. Раздирающую. Отравленную едким страхом все же добиться своего. Искать и до безумия желать не найти.
"— Ты чувствуешь ее? Не молчи, мать твою. Ты. Чувствуешь. Ее?"
Он тоже молчит. Сэми. Мой сын. Мой сын молчит, позволяя мне ощутить все ту же ненависть. Но мне плеваааать. Пусть испытывает что угодно, но ответит мне. Скажет, что она жива. Что он спрятал ее. Я умолял. Снова. И впервые я умолял кого-то, кроме нее.
Ни слова. Сдохни, Мокану. Вот что означает эта тишина. Сдохни. Только я не могу.
"Не могууу, малыш. Не могу, веришь? Пока не узнаю, где ты… в каком ты из миров… я не могу отправиться туда, оставляя тебя здесь. Ответь мне, Марианна".