Возрождение
Шрифт:
Ламия перевела взгляд на инструменты и по могучему телу пробежала судорога отвращения.
— Пошшему шше ты не ссадаёшшь ссвои вопроссы?
— Сейчас костерок запалим, нагреем в нём кое-что, затем и для вопросов придёт черёд.
Из прохода меж ивами появился Ник с охапкой веток толщиной от пальца и менее. С сухостоем на болоте действительно было сложно, поэтому Руфус и не думал укорять молодого напарника в недостатке прилежания.
— О, отлично, друг мой, отлично! У меня уже всё готово.
— Не надо косстра, — торопливо прошипела
— Правду ответишь? — экзорцист недоверчиво приподнял бровь. — Как мне опыт подсказывает, сперва с пленником надо поговорить на языке огня и железа, вот после этого он всегда по-особому честен. И искренне рвётся сказать вопрошающему всё, включая то, о чём его не спрашивают.
Ламию передёрнуло, словно ей в тело только что вогнали раскалённое жало.
— Лошшь ссвойсственна только людям. Мы не лшшём никогда. Обещай, шшто не будешшь мушшить. Я сскажу вссё.
— Что ж, — с явным разочарованием вздохнул Руфус, откладывая зазубренное шило на толстой деревянной рукояти. — Попробую тебе поверить. Обещаю, что мучиться не будешь, если твои ответы меня удовлетворят.
— Ссабавно, — не удержалась от колкости ламия, — и шшто тебе помешшает сспроссить, сскашшем, о сспоссобе превращения ссвинсса в ссолото, а потом сскассать, шшто мой ответ тебе не понравилсся?
— Ты уже торгуешься? — удивлённо поинтересовался Гордон.
— Нет, шшеловек, — тут же пошла напопятную женщина-змея. — Не торгуюссь. Сспрашшивай.
— Некоторое время назад стало невозможно связаться с другими слоями посредством хрустальных шаров. Вернее, не со всеми слоями, а со слоем Земли. Он тебе знаком?
— Сснаком, мои предки поссещали её в древноссти.
— Ты можешь сказать, в чём причина?
— Нушшен хрусстальный шшар. И обрасс того, сс кем ты шшелаешшь бесседовать.
Экзорцист извлёк из мешка хрустальный шар и поднёс его к самому лицу пленницы. Затем закрыл глаза, старательно вызвал перед внутренним взором лицо Теодора, и передал эту картинку ламии. Довольно простая магия, её учат на первом курсе Академии. Язык человека ненадёжен, иногда свидетель какого-то происшествия, хоть он даже высокообразован, не способен связно описать то, что видел. В этих случаях подобная магия и применяется. Можно передать свою мысль, можно перехватить чужую — если человек этому не противится. Кстати, умение блокировать мысли входило в тот же курс, и именно в этом вопросе преподаватели не знали снисхождения. У Ордена немало секретов, хранить их — первейшая обязанность каждого, кто посвящён в тайны.
Ламия упёрлась взглядом в шар и словно окаменела. Прождав минут пять, Руфус предположил, что тварь сейчас пойдёт на хитрость и потребует развязать ей руки, дабы контакт с шаром получился полноценным. В общем-то, это было правдой, хотя иногда и самому экзорцисту удавалось пользоваться шаром без физического контакта.
Но никаких просьб от ламии не поступало. Всё тот же остановившийся взгляд, всё то же абсолютно неподвижное тело. Наконец потерявший терпение Гордон подошёл к пленнице и взял шар в руки, прерывая контакт. Одновременно с этим по телу твари пробежала конвульсивная волна, хвост забился, пятная траву ядом, пальцы, прижатые к змеиной части тела сетью, скрючились, когти проскрежетали по чешуе.
— Ссерая мгла, — прошипела ламия, продолжая дёргаться в судорогах. — Не могла ссама вырватьсся, ты правильно посступил, шшеловек, шшто ссабрал шшар.
— Что за серая мгла?
— Магия. Ссильная. Сстарая.
— Магия? С её помощью блокируются шары?
— Нет, шшеловек, — сквозь шипение женщины-змеи пробилась явственная насмешка. — Сс её помощью убивают любопытных.
— Таких, как я? — недобро прищурился Гордон.
Яркие губы ламии растянулись в презрительной усмешке.
— Ты сслишшком сслаб, шшеловек. Это — для ссильных. Для тех, кто намного ссильнее и меня, и тебя.
Гордон задумался. Рассказ старого друга Клумма стал приобретать интересные оттенки. Кто-то воспользовался древними силами, чтобы не только обезопасить Землю от контактов с другими слоями — по меньшей мере, контактов посредством магии хрустальных шаров — но и убить неосторожных, решивших этим средством воспользоваться. И выходит, что жертвами должны были стать не обычные волшебники, а некто особо великий.
— Кто мог использовать эту, как её?..
— Ссерая мгла — ссаклинание боевых волшшебников народа шша-де-ссинн. Не сснала, что кто-то из них ещё шшив. Память рода говорит, шшто это ссильные маги. Пошшти бессмертные.
— Боги?
— Ты ссчитаешшь вашшу Ссирилл богиней? — чуть надменно поинтересовалась ламия. — Это не исстина. Ссирилл — из рассы ссуашши, Открывающих пути. Шша-де-ссинн — их враги. Сстарая война, никто не сснает пришшин. Она нашшалассь до того, как первая ламия увидела ссвет дня.
Руфус внимательно посмотрел на ламию. В её словах содержалась какая-то странность, и он лихорадочно пытался понять, что же резануло слух. К его удивлению, следующий вопрос прозвучал из уст Ника.
— Первая ламия? Ты хочешь сказать…
— Насс ссоссдали ссуашши. Нам дали память поколений, шштобы мы ушшилиссь на ошшибках тех, кто погиб в бою. Мы бились с шша-де-ссинн, но они окассалиссь ссильнее. Все ссуашши погибли. Мы надеялиссь, шшто шша-де-ссинн тошше. Ссирилл была одной из посследних. Насс поссылали на поисски шша-де-ссинн в рассные миры, и ессли мы там умирали, осстальные усснавали, где исскать врагов. Но Ссирилл погибла, погибли и другие. Ссуашши большше нет. Нам некому сслушшить.