Возрождение
Шрифт:
— Я стала такая тощая, просто ужас. Когда-то была красавицей-невестой, все так говорили, но теперь Лора Макензи такая тощая.
Уголки ее губ опустились в клоунской гримасе горя и боли.
Я должен был пробыть в комнате еще три часа, прежде чем Терри меня сменит. Рано или поздно мама должна была заснуть, но сейчас не спала. Ее организм сжирал себя, а я всячески пытался ее от этого отвлечь. И ведь мог заговорить о чем угодно — но так случилось, что речь зашла о Чарльзе Джейкобсе. Я спросил, знает ли она,
— Жуткое было время, — сказала она. – То, что случилось с его женой и сыном, ужасно.
— Да, — сказал я. — Знаю.
Умирающая мать взглянула на меня с холодным презрением.
— Нет, не знаешь. Тебе не понять. Никто не был виноват, вот в чем ужас. И уж точно не Джордж Бартон. С ним просто случился приступ.
И она рассказала мне то, что я уже рассказал вам. Сама она слышала это из уст Адели Паркер, которая говорила, что никогда не сможет выбросить из головы образ умирающей женщины.
— А чего никогда не забуду я, — сказала мама, — так это того, как он кричал у Пибоди. Я и понятия не имела, что мужчина может издавать такие звуки.
Мама узнала обо всем от Дорин Девитт, жены Фернальда. У той хватило ума сначала позвонить Лоре Мортон.
— Ты должна ему рассказать, — заявила она.
Эта перспектива привела маму в ужас.
— Нет! Я не могу!
— Придется, — терпеливо сказала Дорин. — Такие новости не сообщают по телефону, а ты — его ближайшая соседка, не считая этого старого пугала, Майры Харрингтон.
— Я набралась храбрости, но пришлось вернуться от дверей: у меня схватило живот, и я помчалась в сортир, — рассказывала моя мать, чью сдержанность от морфина как рукой сняло.
Она спустилась с нашего холма, перешла Девятое шоссе и направилась к пасторскому домику. Хоть она этого и не сказала, но думаю, это был самый долгий путь в ее жизни. Она постучала в дверь, но Джейкобс открыл не сразу, хотя слышно было, как в доме играет радио.
— Да и как бы он меня услышал? — спросила она у потолка. — В первый раз я едва коснулась двери костяшками.
Она постучала еще раз, сильнее. Он открыл дверь и взглянул на нее через сетчатый экран. В руке он держал большую книгу, и даже столько лет спустя она помнила, какую: «Протоны и нейтроны. Тайный мир электричества».
— Здравствуйте, Лора, — сказал он. — С вами все в порядке? Вы такая бледная. Заходите, заходите!
Она вошла. Он спросил, что случилось.
— Произошла страшная авария, — ответила она.
Он встревожился еще больше.
— Дик или кто-то из детей? Хотите, чтобы я поехал с вами? Присядьте, Лора, вы на грани обморока.
— С моими все в порядке, — сказала она. — Чарльз… Это Пэтси. И Морри.
Он аккуратно положил большую книгу на столик в коридоре. Наверное, тогда она и заметила заглавие, и меня не удивляет, что оно ей запомнилось. В такие моменты человек видит все и все запоминает. Я знаю это из собственного опыта. А лучше бы не знать.
— Они сильно пострадали? — И, не успела она ответить: — Их отвезли в Сент-Стиви? Конечно, это же ближайшая больница. Мы можем взять вашу машину?
Больница Сент-Стивен находилась в Касл-Роке, но, конечно, их отвезли не туда.
— Чарльз, приготовьтесь к страшному удару.
Он взял ее за плечи — мягко, сказала она. Не больно. Но когда наклонился, чтобы взглянуть ей в лицо, его глаза сверкали.
— Что случилось? Лора, они сильно пострадали?
Моя мать заплакала.
— Они погибли, Чарльз. Мне очень жаль.
Он отпустил ее и уронил руки.
— Да нет же, — сказал он тоном человека, говорящего об общеизвестном факте.
— Надо было мне приехать на машине, — сказала мама. — Я как-то не подумала. Просто пришла пешком.
— Да нет же, — повторил Джейкобс. Он отвернулся от нее и прижался лбом к стене. — Нет!
Он стукнулся головой о стену так сильно, что закачалась картина, изображавшая Иисуса с ягненком. Стукнулся снова, и картина сорвалась с крюка.
Она взяла его за руку — вялую и слабую.
— Чарльз, не надо. — И добавила, словно обращаясь к одному из своих детей: — Не надо, милый.
— Нет! — Он снова ударился лбом. — Нет! — И еще раз. — Нет!
На сей раз она обхватила его обеими руками и оттащила от стены.
— Хватит! Прекратите сейчас же.
Он ошарашенно уставился на нее. На лбу у него осталась ярко-красная отметина.
— И что это был за взгляд, — сказала она мне двадцать лет спустя, когда лежала и умирала в своем доме. — Я не могла его вынести, но пришлось. В таких делах, если уж начнешь, приходится доходить до конца.
— Пойдемте к нам, — сказала она ему. — Я налью вам виски из запасов Дика, потому что вам надо выпить, а я знаю, что здесь ничего такого нет…
Он засмеялся — внезапный, шокирующий звук.
— А потом я отвезу вас в Гейтс-Фоллз. Они у Пибоди.
— У Пибоди?
Она дала ему переварить это сообщение. Он не хуже ее знал, кто такой Пибоди. К тому времени преподобный Джейкобс отслужил на десятках похорон.
— Пэтси не могла умереть, — сказал он терпеливо и наставительно. — Сегодня среда. Среда — день спагетти «Принц», так говорит Морри.
— Пойдемте, Чарльз.
Она взяла его за руку и потянула к дверям, а затем наружу, под ласковое осеннее солнце. В то утро он проснулся рядом с женой и позавтракал, сидя напротив своего сына. Они про что-то говорили, как обычно делают люди. Никогда не знаешь заранее. Любой день может оказаться последним, и ты никогда не знаешь заранее.