Возрождение
Шрифт:
Проехав еще милю, я оказался перед сторожкой Козьей Горы. Дорога была открыта, но в будке сидел охранник в легкой куртке поверх коричневой формы. Куртка была расстегнута — то ли из-за тепла, то ли чтобы подъезжающим было лучше видно кобуру у него на бедре. Кобура была немаленькая.
Я опустил окно, но не успел охранник спросить мое имя, как дверь сторожки открылась, и вышел Чарли Джейкобс. Его мешковатая парка не могла скрыть, насколько он исхудал. Если в последнюю нашу встречу он был худым, то теперь — тощим. Мой пятый персонаж хромал
— Джейми, рад тебя видеть!
Он протянул руку, и я пожал ее… хотя и не без колебаний.
— Я ждал тебя только завтра.
— В Колорадо быстро открывают аэропорты после бурь.
— Конечно, конечно. Подвезешь меня обратно? — Он кивнул в сторону охранника. — Сэм привез меня сюда в машине для гольфа, и в сторожке есть обогреватель, но я теперь легко мерзну, даже в такой почти весенний день. Помнишь, как мы называли весенний снег, Джейми?
— Удобрение для бедных, — сказал я. — Садитесь.
Джейкобс захромал к пассажирскому месту, резко сбросив руку Сэма, когда тот попытался взять его под локоть. Несмотря на онемевшее лицо и хромоту, он выглядел достаточно бодро. «Как человек, у которого есть цель», — подумал я.
Он уселся со стоном облегчения, включил обогреватель и начал растирать скрюченные руки над вентиляционным отверстием, словно греясь у открытого огня.
— Надеюсь, ты не против.
— На здоровье.
— Тебе это не напоминает подъезд к «Латчес»? — спросил он, все еще потирая руки с неприятным шуршанием, похожим на шорох бумаги. — Мне — да.
— Ну… если не считать этого.
Я указал налево, где когда-то проходила лыжная трасса средней сложности под названием «Туманная тропа». Или «Туманный поворот». Теперь один из кабелей подъемника оборвался, и пара кресел наполовину скрылась под сугробами, которые продержатся еще недель пять, если не установится теплая погода.
— Безобразие, — согласился он. — Но чинить смысла нет. Я велю убрать подъемники, как только сойдет снег. Вряд ли мне еще придется покататься на лыжах, верно? Ты приезжал сюда в детстве, Джейми?
Приезжал, раз пять-шесть, с Коном и Терри и их друзьями с равнин. Но я не мог больше вести светские беседы.
— Она здесь?
— Да, приехала около полудня. Ее привезла подруга, Дженни Ноултон. Они надеялись быть здесь еще вчера, но на востоке буря была намного сильнее. И прежде чем ты задашь следующий вопрос — нет, я ее еще не лечил. Бедняжка совершенно обессилена. На это будет достаточно времени завтра, как и на то, чтобы ты с ней увиделся. Хотя можешь посмотреть на нее сегодня, если хочешь, когда она будет ужинать — сколько уж там сможет проглотить. В ресторане есть камеры наблюдения.
Я начал было говорить ему, что я об этом думаю, но он поднял ладонь.
— Спокойно, друг мой. Не я их поставил. Они там уже были, когда я купил имение. Наверное,
Его кривая улыбка стала еще ехиднее. Может, мне это показалось, но вряд ли.
— Что, торжествуете? — спросил я. — Довольны, что затащили меня сюда?
— Нет, конечно.
Он полуобернулся, глядя на тающие сугробы по обе стороны дороги, потом снова повернулся ко мне.
— Ну… Может быть. Немного. В прошлый раз ты вел себя так заносчиво. Так надменно.
Сейчас я не ощущал в себе ни заносчивости, ни надменности. Я чувствовал себя загнанным в ловушку. В конце концов, я приехал из-за девушки, которую не видел больше сорока лет. Она сама купила свою судьбу, пачка за пачкой, в ближайшем магазинчике. Или в аптеке в Касл-Роке, где сигареты продавались за прилавком у самого входа. А если тебе нужны собственно лекарства — изволь идти в самую глубину. Очередная ирония судьбы. Я представил себе, как высаживаю Джейкобса у отеля и просто уезжаю. В этой идее была своя привлекательность.
— Вы бы правда позволили ей умереть?
— Да.
Он по-прежнему грел руки над вентиляционным окошком. Теперь я вообразил, как хватаю одну из них и ломаю искривленные пальцы один за другим, как хлебные палочки.
— Почему? Какого черта вы так в меня вцепились?
— Потому что ты — моя судьба. Наверное, я это понял еще тогда, в первый раз, когда ты копался в грязи на своем дворе, стоя на коленках. — Он говорил с терпеливой интонацией истинно верующего. Или сумасшедшего. На самом деле, может, разницы и нет. — И убедился в этом, когда ты появился в Талсе.
— Чем вы занимаетесь, Чарли? Для чего я вам нужен летом?
Я задавал этот вопрос не впервые, но были и другие, которые я не осмеливался произнести. «Насколько это опасно? Вы это знаете? Вам на это не плевать?»
Казалось, он раздумывает, отвечать или нет… но на самом-то деле я никогда не знал, о чем он думает. И тут впереди показался курорт «Козья гора» — еще больше, чем «Латчес», но уродливый и «по-современному» угловатый — взбесившийся Фрэнк Ллойд Райт. Может быть, богачам, приезжавшим сюда развлекаться в шестидесятых, он казался модерновым и даже футуристическим. Теперь дом был похож на кубистского динозавра со стеклянными глазами.
— Ага! — сказал Джейкобс. — Приехали. Можешь привести себя в порядок и отдохнуть. Мне так точно не помешает отдых. Я очень рад твоему визиту, Джейми, но это и несколько утомительно. Я определил тебя в люкс «Сноуи» на третьем этаже. Руди тебя проводит.
Руди Келли оказался гигантом в выцветших джинсах, просторном рабочем халате и мокасинах на каучуковой подошве. Он сказал, что работает у Джейкобса сиделкой и личным помощником. Судя по габаритам, Келли был еще и телохранителем — во всяком случае, рукопожатие его не шло ни в какое сравнение с вялым потряхиванием, принятым у музыкантов.