Возрожденный Дракон
Шрифт:
Сейчас, после всего сказанного Амерлин, сей довод прозвучал слабее, произнесенный не столь уверенным тоном, каким Найнив убеждала Эгвейн и Илэйн, но своего мнения Найнив ничуть не изменила.
— Вполне возможно, что ты права, дитя мое, — проговорила Амерлин, едва разлепляя губы. — Можно обнаружить врага и так. А если появившиеся охотники найдут тебя запутавшейся в их силках?… — Она досадливо вздохнула. — Хорошо, в своей келье ты найдешь золото на дорогу. А я пущу слух, будто отослала вас на ферму, мотыжить капустные грядки. Илэйн тоже отправится с вами?
На сей раз Найнив забылась настолько, что очумело уставилась на Амерлин, не отрывая очей. Потом опомнилась и опустила взор к своим рукам и к вертелу. Суставы ее пальцев на ручке вертела побелели, как снег.
— Все по-старому, вы все
Амерлин хмыкнула.
— Наставить Моргейз на верный путь, причем, быть может, и против ее воли, будет и без того делом тяжким, а если она еще вдобавок помыслит, будто я отослала ее дочку в штормящее море на протекающем ялике… А так я вправе заявить: я тут совершенно ни при чем. С Илэйн потом, когда она предстанет перед лицом своей родительницы, обойдутся, наверно, немного строже обычного, но я теперь оказалась при трех ищейках, а обладала двумя. Но я говорила тебе: если б только я могла, то обзавелась бы сотней гончих! — Амерлин оправила на своих плечах полосатый палантин. — Ладно, чересчур долго я тут стою. И чересчур близко, это могут заметить. Ну не хочешь ли еще что-то добавить? Или спросить меня о чем-нибудь? Только поторапливайся, дочь моя!
— Что такое Калландор, матушка? — спросила Найнив.
На сей раз сама Амерлин настолько утеряла самообладание, что обернулась к Найнив и лишь мигом позже отвернулась от девушки.
— Они ни в коем случае не должны завладеть им. — Шепот властительницы был едва слышен, словно он назначался лишь собственным ее ушам. — По всей вероятности, они не могут взять его, но… — Амерлин перевела дух, и негромкие ее речи стали достаточно отчетливы, Найнив слышала каждое слово: — В Башне не наберется и дюжины женщин, которые ведают, что есть такое Калландор, да и за стенами Башни знающих о нем не больше дюжины. Знают про Калландор и Благородные Лорды Тира, но они никогда не произносят вслух слов о нем. Упоминают они о нем, только когда объявляют о посвящении нового Лорда Страны. Калландор, то есть Меч-Которого-Нельзя-Коснуться, — это са'ангриал, девочка моя. Некогда было изготовлено всего два более могущественных са'ангриала, и хвала Свету, ни одним из них не воспользовались. С Калландором в своих руках, дитя мое, даже ты, Найнив, сумеешь одним ударом смести с лица земли город. И если ты, Найнив, и Эгвейн, и Илэйн, вы все втроем, ценой жизни убережете Калландор от грязных рук Черных Айя, то подвигом сим сослужите всему миру великую службу, причем заплатите за избавление от грозной беды всего ничего.
— Но как Черные Айя завладеют Калландором? — воскликнула Найнив. — До сих пор я была убеждена: тронуть Калландор может один лишь Возрожденный Дракон…
Взглянув на нее искоса своим острым взором, способным, казалось, распластовать жарящееся на вертеле мясо, Амерлин произнесла:
— Черные Айя могут разыскивать и еще что-то. Они уже похитили тут тер'ангриалы. А сегодня в Тирской Твердыне хранится почти столько же тер'ангриалов, как и в Башне!
— А я была уверена, что Благородные Лорды яростно ненавидят все, связанное хоть чуточку с Единой Силой, — прошептала Найнив недоверчиво.
— О дитя мое, все верно, Лорды эти и впрямь Единую Силу просто-напросто ненавидят. Да, ненавидят ее и страшатся. И если им удается приметить тайренскую девушку, одаренную мало-мальской способностью направлять Единую Силу, они в тот же день, еще до наступления вечера, спроваживают ее с первым же судном, уходящим в Тар Валон. У бедняжки порой едва хватает времени попрощаться с родными. —
— О нет, матушка! — пробормотала Найнив. Свет, о чем ни толкуй, все концы ведут снова к нему, к Ранду! Опять все возвращается к Возрожденному Дракону! Она все еще не желала представлять себе Ранда иначе, чем привыкла. — Нет, больше ни о чем!
Хмуро поглядывая на бешеную суету, поднятую в кухне поварихами, Амерлин величавым жестом оправила свой палантин.
— Нужно будет угомонить тут эту суматоху, — заметила Амерлин. — Мне надо было безотлагательно побеседовать с вами, но Ларас — славная женщина и на своем месте она управляется с кухнями и кладовыми лучше некуда!
Фыркнув и вновь налегая ладонями на рукоять вертела, Найнив под нос себе пробубнила: «Да-да, Ларас — кусок старого сала, и с ложкой своей она управляется куда как ловко!» Девушка полагала, что ее ворчание останется лишь ее достоянием, но Амерлин, услышав сию эпиграмму, криво улыбнулась и сказала:
— Ты неплохой знаток характеров человеческих, дитя мое! В родной деревне, верно, ты была хорошей Мудрой. Так знай же, что Ларас по собственному почину явилась к Шириам за указанием: сколько же можно держать вас, трех подружек, на самой тяжкой и нечистой работе и даже послаблений не давать от непосильных трудов? А еще она заявила, что по моему приказу не будет подрывать ни здоровья, ни духа молодых девушек. Да-а, хорошо же ты судишь о людях, дитя мое!
В ту минуту Ларас уже топталась с ноги на ногу у двери в кухню, не решаясь вступить на территорию собственных своих владений. Амерлин поспешила ей навстречу, сменив строгие взоры из-под нахмуренных бровей на улыбку доброй матушки.
— Мне все нравится у тебя на кухне, Ларас! — произнесла Амерлин с намеренной громкостью, чтобы слышать ее речи могла всякая живая душа. — У тебя здесь все как полагается. Давно следует тебя вознаградить. Наверное, мне нужно будет придать званию Госпожа Кухонь официальный статус.
Лицо толстухи задрожало от неожиданного потрясения, потом вся она стала просто-таки лучиться удовольствием. Пока Амерлин не убралась из кухни вон, Ларас продолжала сиять улыбками, как медный таз. Но лишь только власть изволила удалиться, Ларас полыхнула яростным взглядом на своих работниц. Вся кухня носилась кувырком, как белка в колесе. Взгляд свой Ларас остановила на Найнив. Вновь вращая вертел, Найнив пыталась улыбнуться толстухе.
Хмурясь все больше, Ларас пошлепывала себя ложкой по бедру, совсем позабыв, что только что употребила ее по прямому назначению, оставляя сальные пятна на белизне своего фартука.