Возвращение Алателя
Шрифт:
С этими словами призрак растворился. Хейграст как всегда, вздохнул с облегчением. Он достал карту и показал Лукусу узкую извилистую полосу. Река Мана вытекала из озера Антара и впадала в Инг напротив земель кьердов.
– Ургаин, – прочитал Лукус название городка. – Единственное место, где есть мост. Примерно на полпути от устья Маны до Ари-гарда. Если другого пути на север нет, то опаснее места не придумаешь. Я слышал, что берега Маны обрывисты, но достаточная ли это причина, чтобы переправляться здесь?
– Утонский мост тоже единственный путь через каньон, – ответил Хейграст, – и мы идем именно туда.
– Не скажи, – возразил Лукус. – Ближе к Сварии каньон становится более пологим, расширяется. Я думаю, что при желании там можно найти дорогу не только пешему, но и конному. Что касается ловкого одиночки, он способен преодолеть обрывы каньона почти в любом месте.
– Конечно, – кивнул Хейграст. – Если только он самоубийца, чтобы соваться в Мертвые Земли или к кьердам.
– Рано или поздно все потянутся на эту равнину, – покачал головой Лукус. – А уж кьерды обязательно. Их равнина слишком плотно зажата между Салмией, Сварией и Дарой. Что-то я сильно сомневаюсь насчет второго торгового пути для Эйд-Мера.
– Все войны рано или поздно заканчиваются миром, – заметил Хейграст, складывая карту.
– Да, но иногда в войнах гибнут целые народы, – вздохнул белу. – И в таком случае это мир на кладбище. А Валгас, скорее всего, добавил бы, что рано или поздно любой мир заканчивается войной. Дан! Хватит дремать!
Дан вздрогнул, ухватившись за холку Бату, и открыл глаза. Ему приходилось несладко. По утрам отряд делал еще не менее полудюжины ли, затем располагался на привал. Дежурили по очереди Лукус и Хейграст. Дан сначала протестовал, но вскоре перестал. Вечерами, после недолгого сна и перед появлением призрака, Хейграст заставлял его брать в руки деревянную палку и учил обращаться с мечом. Вначале показывал движения, затем требовал утомительного повторения, а после начинался бой. Поочередно Лукус и Хейграст нападали на Дана. Мальчишка пытался сражаться, соперники фехтовали не в полную силу, но нещадно били по пальцам, рукам, плечам, животу. Они вынуждали его защищаться. Дану казалось, что у него ничего не получается. И с мрачной обреченностью он вновь и вновь пытался отбиваться от нападающих друзей. А потом всю ночь и утро сидел в седле, преодолевая боль от ушибов и с трудом шевеля ноющими плечами. Только бледное лицо Саша мелькало впереди, когда Дан в очередной раз разлеплял веки.
– Оставь его, Лукус, – сказал Хейграст негромко, но так, чтобы мальчишка услышал. – Ему придется за считанные дни научиться защищать свою жизнь. Я сам не уверен, что это возможно, но он старается. Многие взрослые мужчины сломались бы от такой нагрузки уже на второй или третий день. Вперед. На горизонте холм с плоской вершиной, до него около четырех ли, поднимемся и оглядимся.
До холма спутники добрались быстро. Лошадки воодушевленно бежали по дну зеленой ложбины. Лукус изредка поднимался на склон и осматривал равнину. Они уже привыкли, что призрак, соглашаясь на их самостоятельное путешествие по утрам, был уверен в безопасности. Почти все неприятности могли случиться только ночью. По указанию Ника иногда им приходилось проводить в каком-нибудь овраге большую часть ночи, ждать, пока не перемениться ветер, и они смогут преодолеть опасный участок, не привлекая запахом ночных тварей. В лучах Алателя призрак не мог сопровождать их.
– Неужели днем Дара безопасна? – удивлялся Хейграст.
– Нет, нари, – шелестел в ответ призрак. – Да, днем твари и неуспокоенные избегают открытых мест, но однажды они могут привыкнуть к свету. Вся беда в том, что они прячутся в руинах, а именно туда и стремятся за своей добычей искатели сокровищ.
– Сюда! – крикнул спутникам Лукус.
Холм пересекала старая дорога. На его вершине из груды каменных обломков выступали остатки фундамента разрушенного здания.
– Да, – кивнул Хейграст, вновь заглянув в карту. – Когда-то здесь был пост стражников Дары. Не следует ли нам уйти с открытого места?
– Сейчас, – сказал Лукус. – Смотри!
Хейграст наклонился над дорогой. На влажной земле у края дорожного полотна отпечатались следы.
– Серые воины?
– Да, – нахмурился белу. – Похоже, они разгуливают тут как у себя дома. Возможно, их целая армия! И мы по-прежнему только догадываемся, кто посылает их. Дорога идет со стороны Ари-Гарда к мосту через Ману. Но я его не могу различить Ургаин. Только цепь холмов. А вон и дерево. Видишь? Восточнее дороги. Удивительно! Кроме травы ни одного выжившего растения на равнине, и вдруг дерево. Даже если оно и мертвое.
– Ты мне льстишь, белу, – проворчал Хейграст. – До твоего дерева не менее шести ли. Что я могу рассмотреть на таком расстоянии? В любом случае, по дороге нам передвигаться не следует. Спускаемся в овраг. Иногда мне кажется, будь Дара ровной как стол, очень скоро он стал бы пиршественным для наших врагов!
– Путешествие по оврагам не только укрывает от врага, но и позволяет ему приблизиться незамеченным, – буркнул Лукус.
– А на что нам белу с ястребиными глазами? – усмехнулся Хейграст. – По мере возможности выбирайся на гребень и смотри.
Отряд плавно спустился с холма, и лошадки привычно затрусили по пологому склону. Недавние дожди оживили старые ручейки, и теперь по дну оврага журчал один из них.
– Запоминай, Дан, – обратился Хейграст к парню. – Дара просыпается, но пока еще это почти голая земля. Пройдет лет пять – шесть, и тут начнут появляться первые леса, перелески. Поселятся элбаны. Посмотри, какая здесь земля. Черная, жирная. Лигу лет она проспала, но сюда придут крестьяне и будут ее возделывать. И как знать, возможно, это вновь будет благодатная страна. В любом случае, Эйд-Мер с таким соседством расцветет еще больше. Тяжело нагруженные караваны пойдут через Северную Цитадель и главные ворота к Индаинской крепости. И оружейник Хейграст будет очень доволен, если ему придется ковать плуги, лопаты, косы и серпы!
– Хотел бы я послушать удары молота, выковывающего плуг, – вздохнул Лукус. – Скоро будем на месте. Впереди действительно цепь холмов, но дерево растет не на вершине, а на склоне одного из них. Поэтому мы сможем подойти вплотную. Если я не обманываюсь, сразу за этими холмами Ургаин.
– Тогда скачи вперед, – предложил Хейграст. – Что-то мне не улыбается ждать призрака на окраине города, в который направлялись враги. Если почувствуешь или увидишь опасность, возвращайся. Мы возьмем правее и выйдем на берег Маны, минуя город. Возможно, что есть и другая переправа. Брод, в конце концов! Не забывай, Леганд, когда оставлял карту Дары, специально сказал, что воды в Мане почти нет!
– Хорошо, – кивнул Лукус, тронул коня и крикнул, уже обернувшись. – Но я бы не стал рассчитывать на сухое русло!
– Как ты, Дан? – спросил Хейграст мальчишку, проводив взглядом Лукуса. – Еще не потерял страсть к путешествиям? А к занятиям фехтованием? Не надоело размахивать деревянным оружием?
– Мой отец говорил, что неправильно воину биться, ударяя меч в меч, – пробурчал Дан. – Когда ему приходилось ремонтировать оружие, клинок которого напоминал старую пилу, он досадовал, что его хозяин рано начал считать себя воином. Отец рассказывал, что в Плеже, откуда происходил наш род, фехтуют так, что клинок не сталкивается с клинком врага. Он скользит по нему, огибает, завораживает. А если на клинке появляется хотя бы одна зарубка, то это признак неумения фехтовальщика.