Возвращение Алателя
Шрифт:
– Но она жива! – возразил Хейграст.
– Жива?! – Швар отпрянул. – Агнран объявил Бьянгу мертвой еще до того, как Сливр попытался освободить ее! Отец хотел избавить тело дочери от поругания. В поселке уже справили по девушке похоронный обряд. Она не может быть живой. Агнран не ошибается.
– Что ж, – пожал плечами Хейграст. – Передайте вашему колдуну, что удостовериться в смерти Бьянги он может на постоялом дворе лично. Я жду его там.
– Она действительно мертва, – глухо пробормотал Саш, поравнявшись с нари. – В этом теле нет жизни, Хейграст.
– Не знаю, что ты там говоришь, Саш, – поморщился Хейграст, направляя коня к приземистому зданию под высокой крышей. – Меня учили всегда одному. Если раненый на поле боя стонет, он скорее жив, чем мертв. А если он при этом еще и шевелится, то это еще более верный признак. Она вцепилась в поводья Аена, когда я бросил ее через седло. Девушка шевелилась еще и на столбе. Лукус сказал, что она жива. Жаль только, что эти негодяи сделали ее инвалидом. Скорее всего, она никогда больше не сможет ходить.
– Это излечивается, Хейграст, – заметил Лукус. – Есть маги-лекари, которые восстанавливают сухожилия. Я слышал, что Вик способен это сделать.
– Возможно, – согласился Хейграст. – А потом семья этой девушки, если у нее кто-нибудь остался, будет отрабатывать лечение Вику до конца своих дней. Вот и постоялый двор.
Нари спрыгнул с лошади, взял девушку на руки и, кивнув Дану на Аена, вошел в приоткрытую дверь. Дан подхватил поводья и повел лошадей к навесу. Саш и Лукус последовали за ним.
– Ты тоже считаешь, что она жива? – спросил Саш у белу, который снимал с лошадей поклажу.
– Мертвые не шевелятся, не стонут и не дышат, – ответил Лукус.
Лицо у него было мрачным.
– Ты в этом уверен? – спросил Саш, трогая его за плечо.
Белу замер на мгновение, затем поднял на плечи мешки и молча пошел вслед за Хейграстом. Саш остался у привязи. Дан вытянул из замшелого колодца ведро воды и наполнил деревянное корыто, стоящее под яслями. Затем потрепал Бату по шее и подошел к Сашу. Тот стоял с закрытыми глазами.
– Саш, – тихо позвал Дан. – Пошли внутрь. Что с тобой?
Саш взглянул на мальчишку, и тот в очередной раз удивился несовпадению юного, пусть и изможденного лица, и усталости старика, живущей в глазах.
– Пошли, – согласился Саш. – Только будь осторожен. Держи оружие при себе, парень.
Как это часто бывает, изнутри трактир показался значительно больше, чем снаружи. Посередине зала возвышалась закопченная печь, на которой попыхивали, издавая сладостный запах пищи, медные котлы. Вокруг стояли грубые деревянные столы. В глубине широкая лестница вела под крышу, где, по-видимому, находились комнаты для ночлега. Посетителями заведение похвастаться не могло. Трое стражников хлебали что-то из глиняных тарелок. Еще двое человек в городской одежде тянули из больших кружек пиво. Перед каждым на столе лежало оружие. Хейграст разговаривал с толстым стариком, подпоясанным ветхим куском ткани. При виде вновь вошедших толстяк широко улыбнулся:
– Рифуз! К вашим услугам! – закричал он издалека. – Ведь вы спутники моего старого знакомого Хейграста? Садитесь за стол, угощение сейчас будет. Все как положено. И еда, и пиво, и ночлег. Времена стали трудные, посетителей почти нет, но у старика Рифуза все как всегда. А уж пиво лучшее до самых Волчьих Холмов. В иные времена, когда дороги были безопаснее, сам наместник из Заводья приезжал сюда, чтобы выпить моего пива!
– Спасибо хозяин, – поблагодарил Саш. – Где тело?
– Ты говоришь о Бьянге? – удивился Рифуз. – Вон она, лежит на лавке у стены. Она совсем плоха, но я уже послал за Агнраном, он лучший лекарь в поселке.
– Я слышал, что ее родственники уже справили похоронный обряд? – поинтересовался Саш.
– Меня это не касается, – махнул рукой старик. – Свары не хоронят родных только потому, что какой-нибудь колдун расскажет об их смерти. Пусть Агнран разбирается со своими предсказаниями.
– Хорошо, – Саш взглянул на застывшего в ожидании нари. – Хейграст, а ведь ты не спокоен? Что начинает тревожить, когда самая большая опасность, кажется, осталась позади?
– Самая большая опасность – это та, которую не ждешь, – пробормотал нари. – Садись за стол, Саш. Мне хотелось бы поговорить с тобой.
– Давайте сюда, – обрадовался Рифуз. – Сейчас хозяйка все принесет. Садитесь!
Хозяин засуетился, придвинул лавку, смахнул со стола крошки. Из таинственных недр трактира появилась хозяйка, принесла булочки, овощи, открыла котлы, и вскоре стол перед друзьями ломился от простой, но сытной еды.
– В Лингере один свар тоже держал трактир, – пробубнил с набитым ртом Дан. – Я был там два или три раза с отцом. Нет ничего вкуснее кусочков мяса по-сварски. Их заворачивают в листья особой травы, обмазывают глиной, закапывают в землю и разжигают на этом месте костер. Когда костер прогорает, глину выкапывают, разбивают, потому что она спекается как камень, и достают оттуда тушеное мясо. Я бы сгрыз его вместе с глиной!
– Белу не едят мяса, – заметил Лукус. – Но именно так они готовят рыбу. Эта трава называется ночной белокрыльник. У нее большие мясистые листья. Их можно добавлять и в другие блюда.
– Почему ночной? – заинтересовался Саш, словно вспомнив о чем-то.
– Он цветет по ночам, – объяснил Лукус. – У белокрыльника белые цветы, которые однажды превращаются в пух и разлетаются по ночам от легкого дуновения ветра.
– Саш, – спросил Хейграст. – Почему ты положил меч на стол?
Дан повернул голову и увидел, что Саш выложил на угол стола свой меч. Более всего теперь его ножны напоминали заплесневевший длинный сварский хлеб.
– Оглянись, – посоветовал Саш Хейграсту. – Посмотри на этих двух мужчин. Или на трех стражников у входа. У всех оружие лежит на столе. Наверное, для этого есть основания.
– Не хочешь ли ты сказать, что это поможет тебе защититься от врага? – нахмурился Хейграст.
– Я вижу, тебя что-то огорчает, – вздохнул Саш. – Говори напрямую, я объясню все, что смогу.
– Меня интересуют две вещи, – сказал Хейграст. – Каким образом собака сумела оборвать толстый канат, и почему кьерды не расстреляли нас в упор на мосту. Если это твоя заслуга, выходит что ты колдун. Я понимаю, получается, что все мы обязаны тебе жизнью, но я не люблю сюрпризов. Я должен знать, что происходит!