Возвращение астровитянки

Горькавый Ник

Они стали беседовать, и незнакомец нравился Элизе всё больше и больше. Что-то в этом человеке располагало к откровенности. Он был спокойно добрый и не пытался покорить её обаянием, блестящим интеллектом, хвастливыми рассказами о своих спортивных, мужских и деловых победах и прочей мишурой, которую обычные кавалеры стремительно выхватывают из карманов при виде любой женщины до семидесяти лет. И Элизе почему-то казалось, что собеседник даже немного побаивается её. Вот уж совсем странно!

— Вы столько замечательного мне рассказали и показали… — пробормотал мужчина, сидя рядом с девушкой

и часто искоса посматривая на неё сквозь тёмные очки.

— А ещё здесь есть пещера! — вспомнила Элиза, вскочила на ноги и подошла к самому краю обрыва. Она попробовала заглянуть вниз, но ничего не увидела из-за разросшихся пучков травы на краю пропасти.

— Эх, заросло! — подосадовала Элиза. — Раньше были видны гнёзда чаек.

Она снова вытянула шею к краю обрыва.

— Страшно! — поёжилась она при виде стофутовой высоты. Мужчина встал со скамейки и протянул девушке руку.

— Можете уцепиться и поглядеть вниз.

— А если я вас стяну в пропасть? — засмеялась Элиза. — Или я вам надоем, и вы меня бросите в воду?

Незнакомец не спеша взялся другой рукой за корявый, но прочный ствол низкорослой сосны.

— Я вас ни за что не брошу. Вы можете мне довериться. И столько искренности и уверенности было в его голосе, что Элиза с каким-то удовольствием помедлила, а потом смело протянула бородачу свою руку. Незнакомец не взял Элизу за ладонь, а крепко и надёжно охватил её запястье. Она мгновенно перестала бояться, сделала шаг и далеко наклонилась над пропастью, доверив свою жизнь этому странному человеку. На склоне она увидела знакомую узкую пещеру и птичье гнездо. Но там сидела не чайка, а чёрная птичка со светло-серой грудкой. Заметив круглым блестящим глазом Элизу, птичка испуганно пискнула и вспорхнула, открыв несколько пёстро-зеленоватых яичек внутри аккуратного травяного бублика. Больше в пещере ничего интересного не было.

Напротив полуострова, за Русским заливом виднелась старая цитадель Виллафранчи и живописные дома под красными черепичными крышами. Средиземноморские здания, рассыпанные по крутому склону, вжимались спиной в скалу и выстраивались над узкой набережной, глядя вниз, на прибой и приезжих.

Элиза окинула взглядом море с парусами яхт, и знакомый с детства пейзаж ласково обнял её, смятенную событиями последних месяцев. Она, паря над пропастью, вытянула вперёд свободную руку и почувствовала себя безмятежной птицей, скользящей над прозрачными волнами. И все проблемы остались на земле, отдалились, показались неважными на фоне этой ослепительной красоты — моря, парусов и скалистых берегов…

Она уж и не помнила, когда себя так хорошо чувствовала. Может, солнце по-особенному светило сегодня, или ветер нёс необычно душистую пыльцу… или сыграла роль крепкая ладонь, надёжно держащая её запястье.

Но пора было возвращаться на землю. Элиза легко могла выпрямиться сама, но почему-то попросила:

— Верните меня, пожалуйста…

И ласковой силой была немедленно поставлена на прочную каменистую тропу.

— Спасибо! — сказала Элиза, взволнованно дыша от пережитого ощущения. — Вы держали мою жизнь в своих руках, но благородно не воспользовались этим и даже не потребовали выкуп! — засмеялась она.

Мужчина улыбнулся и промолчал. Они стояли совсем рядом друг к другу. Его грудь тоже тяжело вздымалась, а по щекам стекали капли пота.

— Что-то вы бледный! — отметила Элиза. — Возможно, солнце напекло вам голову.

— Возможно… — сказал он.

— Вот было бы забавно, если бы вас хватил солнечный удар и вы меня упустили бы в воду, — усмехнулась Элиза. — Что тогда стали бы делать?

— Я сделал бы вот так, — бледный незнакомец встал на край обрыва — там, где раньше стояла Элиза. В следующую секунду он снял очки и бросил их на гравий.

И прыгнул с обрыва вниз головой.

Элиза ахнула и подбежала к самому краю пропасти, едва не последовав за бородатым человеком.

Тело мужчины летело вниз несколько длинных секунд и, наконец, взорвало воду высоким всплеском. Элиза хорошо видела, как окутанная белыми пузырями стрела пронзила стекло бухты и изогнулась в зеленоватой глубине. Описав дугу в солёной толще, человек вынырнул на поверхность.

Живой!

Всхлипнув, она зачем-то схватила с земли тёмные очки и поспешила вниз по известной ей тропинке — узкой и головоломной.

Когда Элиза спустилась, мужчина уже выбрался из воды и стоял на самом краю каменной россыпи.

Девушка свирепо налетела на незнакомца:

— Чудовище! Вы меня до смерти напугали! А если бы вы разбились?! Сумасшедший!

Она, бледная и разозлённая, ударила в широкую грудь незнакомца кулачком и в следующее мгновение оказалась в неожиданном объятии.

— Элиза, — сказал мужчина сдавленным голосом. — Я люблю вас.

Она не поверила своим ушам. Он знает, как её зовут? Она подняла глаза на его бородатое мокрое лицо, по которому бежали крупные солёные капли.

— Вы кто? — ошеломленно спросила Элиза, у которой не осталось сил освобождаться от держащих её мускулистых рук.

— Я — Майкл, — произнёс упавшим голосом мужчина. О боги!

Элиза отстранилась от незнакомца и потрясённо всмотрелась в его лицо. Короткий бобрик вместо длинных волос, усы и мягкая борода во все щёки. Чёрных очков уже нет.

— Не может быть, — слабо сказала она, начиная прозревать мучительно знакомые черты, — у вас карие глаза, а у него…

Незнакомец быстрыми движениями снял контактные линзы, и Элиза увидела знакомые голубые глаза Джерри. Её опять окутало ощущение дежавю. Ноги её ослабели, и в ушах зазвенело…

Когда Элиза пришла в себя, её голова покоилась на груди Майкла, а он крепко обнимал девушку.

Она не видела его лица — перед глазами стояло море, но она остро чувствовала руки Майкла.

Удивительное ощущение.

В этих сильных руках была такая проникающая в душу надёжность, что Элиза не находила в себе сил, чтобы вырваться из объятий обманщика.

Она долго наслаждалась неожиданным чувством, глядя на тёплое близкое море. Оно ласково плескало на девушку солёными брызгами, и они текли по лицу Элизы. Майкл молчал, поглаживая её плечо. И слова были совсем не нужны, и шёл между молодыми людьми какой-то быстрый сбивчивый диалог касаний, дыханий и сердцебиений, который был умнее слов и убедительнее доводов.