Возвращение Богов

Дрейк Дэвид

— Просто Лайана, пожалуйста, — любезно ответила она. — Да, я готова.

— Тогда присоединяйтесь ко мне в гептаграмму, Кэшел и Лайана, — сказала волшебница. — Это звезда силы, как мы, Истинные Люди, называем ее. И она пошевелила языком в эквиваленте усмешки. — Мы посмотрим, достаточно ли в ней силы.

— Да, сила... — сказала Лайана, переступая через неровную линию стеблей тысячелистника. — Она в вас, Расиль, а не в ваших символах. И у вас достаточно силы.

— Волшебница Теноктрис доверяет мне больше, чем я сама себе, — ответила Расиль. — Но в этом, я думаю, она права.

В звезде было достаточно места для Кэшела с двумя женщинами, но было довольно тесно. Поскольку было время, Кэшел подсчитал вершины звезды: их было горсть и два пальца. Казалось, их было больше; должно быть, желтые стебли обманывали его зрение.

Расиль начала напевать, размахивая перед собой ножом-атаме. Это звучало, как кошачья драка, а не как волшебство, если только не обращать внимания на ритмы, но если это делать, было понятно, что это заклинание, как у Теноктрис.

Лайана стояла очень напряженно. Отчасти это могло объясняться тем, насколько близко они были друг к другу, но она немного расслабилась, когда Кэшел медленно улыбнулся ей. У нее была сумка из вощеного полотна с широким ремешком через плечо. Она была небольшой, но выглядела тяжелой. Кэшел готов был поспорить на что угодно, что в нем были книги. Гаррик обычно тоже носил с собой книгу.

Шарина говорила, что читает для удовольствия, но ее брат был настоящим знатоком. Это было еще одним признаком, по которому они с Лайаной подходили друг другу.

У Кэшела была его обычная кожаная сумка, та самая, которой он пользовался, когда присматривал за овцами или выполнял любую другую работу, которая отвлекала его от мельницы в обеденное время. В ней обычно были черствый хлеб, сыр из сыворотки, бутыль из тыквы с деревянной пробкой с элем и пара луковиц. Эта пища могла продержаться неделю, и не портилась. Лучше, конечно, тоже не становилась, но это было то, что он ел большую часть своей жизни. Никто не мог посмотреть на Кэшела ор-Кенсет и сказать, что простой еды недостаточно, чтобы сохранить здоровье человека.

Расиль выкрикнула свое заклинание. Небо выглядело светлым, когда Кэшел взглянул на него, но, казалось, оно не отбрасывало столько света на крышу, как за мгновение до этого. Тени от цветочных горшков сливались с общей темнотой. Расиль выкрикнула что-то, что закончилось шипящим звуком, пфт-пфт-пфт! Стебли тысячелистника вспыхнули красным волшебным светом, и словно ледяная бритва прикоснулась к мозгу Кэшела.

Пейзаж изменился. Пучки травы, желтой и сухой, пробивались из песчаной почвы. Ветер был резким, холодным и ужасно разреженным. Кэшел глубоко вздохнул, но ему показалось, что его душат пуховой подушкой. Вдалеке виднелась огромная гора, склоны которой блестели от древнего снега. От ее вершины поднимался пар с сернистым оттенком.

Кэшел держал плетеную сумку волшебницы в левой руке, а свой посох — в правой. Теперь он перекинул ручки через плечо, чтобы можно было опереться на посох обеими руками. Однако он не поворачивал его горизонтально, потому что наконечники торчали бы за края звезды.

Расиль снова пропела, вызвав еще один импульс волшебного света. Лайана стояла с закрытыми глазами и застывшим лицом. Снова пробирающий до костей холод. Они были на берегу. Базальтовые пики, один из которых был выдолблен прибоем в виде арки, торчали из черного песка; насколько мог видеть Кэшел, других особенностей ландшафт не имел. Вода была ярко-синей там, где накатывалась на пляж, но на среднем расстоянии она резко менялась на пыльно-зеленую, как оливковые листья. На горизонте что-то свернулось клубочком, затем снова ушло в глубину. Кэшел удивился, как что-то живое может быть таким большим.

Расиль что-то произнесла, и появился толстый лед. Море исчезло, и песок, на котором они стояли, стал красным. В воздухе запахло сыростью. По краям появившегося пруда, рядом с фигурой из стеблей тысячелистника, проросли мягкие растения. Травы не было, а самыми высокими растениями были хвощи, до верхушек которых Кэшел мог дотронуться, вытянув руку вверх. Расиль опустилась на корточки. Кэшел и Лайана одновременно потянулись, чтобы подхватить ее, но она не упала; она просто присела.

— Наш маршрут пролегает через эти пески, мои спутники, — сказала волшебница, оглядывая пустыню. Ее пересекали склоны из песчаника; с подветренной стороны было больше растений. Кэшел почувствовал дуновение ветерка, но ничем особенным не пахло.

— Где это место? — спросила Лайана. Теперь, когда они прибыли, ее голос звучал спокойно, как обычно. — Оно в нашем мире?

— Возможно, — ответила Расиль. — Но не в нашем времени — ни, в вашем, ни в моем.

— Мэм? — обратился Кэшел. — Дайте мне минутку, если можно. Он вышел из звезды, чтобы у него было место размяться со своим посохом, и начал медленно вращать гикори, окованный железом на концах. Перекинутая через плечо сумка волшебницы мешала ему, но он просто поднимал руки чуть выше, чем обычно. Конечно, он бы снял сумку, если бы было время, но его могло и не быть.

Кэшел развернул посох в виде восьмерки, вращая быстрее. Он не удивился, что наконечники оставляли за собой искры синего волшебного света. Пейзаж выглядел достаточно простым, но что-то здесь заставляло волосы на тыльной стороне его рук и шее вставать дыбом. Он замедлил движение, остановился и наклонил посох перед собой, высоко подняв левую руку. Оглянувшись на женщин, он сказал: — Думаю, теперь я готов, Расиль.

Волшебница поднялась с корточек. — И я готова вести, Кэшел, — сказала она. — Это не то место, где стоит задерживаться.

Расиль направилась на юго-восток, ее ноги двигались быстрыми, уверенными шагами. Она, казалось, оправилась от волшебства, хотя все еще казалась довольно старой. Лайана взглянула на Кэшела. Когда он кивнул, она последовала за Расиль, отставая на два шага. На ней были прочные сандалии, у которых даже были шипы; они совсем не походили на ее обычную обувь. Кэшел надеялся, что они не натрут ей ноги.

Лайана обычно носила за поясом нож в ножнах из слоновой кости. Лезвие длиной в палец было покрыто гравировкой и позолотой, но оба края были острыми, а сталь — лучшей, какую Кэшел когда-либо видел. Теперь она держала его обнаженным в руке.

Кэшел замыкал шествие, оглядываясь по сторонам. Не высматривая ничего конкретного, просто то, что могло бы стать проблемой. Это могло быть чем угодно в этом мире, как решил он, судя по тому, как покалывало его кожу. Он улыбнулся. И это было правдой, особенно там, куда они направлялись. Ему было приятно осознавать, что он может быть полезен.

***

Диора остановилась в дверях спальни и оглянулась на Шарину в ночной рубашке. — Ваше высочество, вы действительно уверены, что не хотели бы, чтобы я осталась на ночь? — спросила она. — Хашон поймет. Горничная нахмурилась, очевидно, обдумывая то, что она только что сказала. — Ну, в любом случае, не имеет значения, что он подумает, не так ли? — добавила она. — Вы принцесса, а он всего лишь капитан. Но он все поймет.