Возвращение Черноснежки
Шрифт:
Ревность? Оно вообще как пишется? Не знаю такого слова в японском языке.
От собственных мыслей ему тоже хотелось сбежать, но кандзи уже намертво запечатлелось в его мозгу, точно выжженное раскаленным клеймом.
Черноснежка раздражалась всякий раз, когда они говорили о Тиюри, из-за… ревности.
Да, так сказали те две девицы.
Ревность. Зависть. Иными словами, Черноснежка не притворялась и не прикалывалась, она на полном серьезе –
– Не может быть, – пробормотал Харуюки, заглянув туда, куда должна была прийти эта его мысль. Это просто не могло быть правдой. Такое может случаться с другими, но с ним, Харуюки Аритой – никогда. Не думай об этом. Не желай этого. Иначе – можно не сомневаться – ему после предстоит вертеться в кровати, страдая от сожалений, в два-три раза больше, чем сейчас.
Харуюки откинул голову, стукнувшись затылком о сливной бачок, и вновь сказал себе:
– Этого не может быть… не может.
Но чем больше он говорил себе об этом, тем больше разных мелких поступков, выражений лица и слов Черноснежки мелькало у него в голове.
И в тот раз… и в тот, и вон в тот… она что, правда?..
– …Не может быть!!!
Бам! Харуюки стукнул по стене кабинки и обхватил голову руками.
Даже продолжать думать было больно; Харуюки охватило желание убежать более сильное, чем когда-либо, но – едва он собрался отдать команду на Полное погружение…
…как вспомнил безумный счет, набранный Черноснежкой в виртуальном сквоше.
Ему никогда в жизни не перекрыть этот счет. А раз так, он не может больше сбегать от реальности в ту игру.
– …Почему, – вновь пробормотал он, на этот раз чуть громче. – …Почему?! Почему я?!
У тебя есть все. Внешность, мозги, атлетизм, манеры и даже – единственное, что было моей гордостью, – реакция в виртуальных играх.
А я – всего лишь омерзительный тип с жирным, потливым телом и тупой рожей.
Иными словами – у меня нет ничего, что было бы лучше, чем у тебя.
– И все-таки… почему ты сказала, что в меня веришь?..
Конечно, Харуюки – человек, пригодный для установки «Brain Burst», тот, кого Черноснежка долго искала.
Но все равно – ну, их трое таких в одной средней школе, и все. Ничего другого это не означает.
Более того, у Сильвер Кроу с его здоровенной головой-шлемом на высоком и тощем, будто проволочном, теле нет никаких навыков, кроме ударов руками-ногами-головой. С таким дуэльным аватаром от него и не может быть никакой пользы, кроме помощи в вычислении истинной личности врага, Сиан Пайла. А раз так – он хочет, чтобы с ним обращались соответственно. Он хочет, чтобы им просто командовали – холодно и безразлично, как шахматной фигурой.
Ни на что большее он не претендует. Он даже и мечтать не может о чем-то сверх того. И все же – почему, почему Черноснежка вела себя так, делала такое лицо, смотрела на него такими глазами?
В конце концов Харуюки пришел к единственному выводу и вцепился в него, надеясь, что хоть теперь его мозг успокоится. Вряд ли ему удастся найти какое-то другое объяснение.
Хотя человека, трясущего с Харуюки обеденные деньги, в школе больше не было, все равно обед он пропустил, однако голода даже не почувствовал. Вторую половину занятий он пережил с полным безразличием.
На классном часе учитель вроде как говорил что-то про Араю и его шайку, но это Харуюки тоже пропустил мимо ушей. Когда прозвенел звонок и одноклассники пулей вылетели из кабинета, предвкушая конец недели, он медленно встал и взял сумку.
Так же медленно подошел к выходу из школы, переобулся и покинул здание.
Хотя был только четвертый час дня, осеннее солнце уже стало красным и опустилось к горизонту, освещая школьные ворота. Заметив черный силуэт, который стоял у ворот, сливаясь со столбом, Харуюки поплелся к нему.
– …Привет.
Черноснежка остановила руку, печатавшую что-то на голографической клавиатуре, и помахала Харуюки, напряженно улыбнувшись. Возможно, она нарочно взяла сюда, в это холодное место, работу, которую вполне могла выполнить в комнате студсовета.
Харуюки лишь молча склонил голову.
Между ними повисло неловкое молчание. Дул холодный ветер, шелестя листьями у их ног.
Поскольку Харуюки продолжал стоять, опустив голову, Черноснежка слегка прокашлялась и продолжила:
– …Давай пойдем, заодно поговорим.
– Угу, – тихо ответил Харуюки и кивнул.
Черноснежка вышла из ворот школы молча, Харуюки семенил на шаг сзади и чуть левее.
Минуту или две они шли, не произнося ни слова, потом Черноснежка вновь кашлянула и сказала:
– Эммм… это… Я очень извиняюсь за сегодняшнее утро. Я вела себя странно.
– Не, я… в общем-то, не против. Я тоже должен извиниться, что не пришел к тебе на большой перемене.
Услышав этот нетипично связный ответ Харуюки, Черноснежка сперва вроде бы склонила голову чуть набок, но тут же кивнула.
– Тогда ладно, но… ммм. Я и сама не знаю, что именно на меня нашло, но… да, когда речь заходит о Сиан Пайле, я просто не в состоянии сохранять хладнокровие.
Устремив взгляд строго вперед, Черноснежка говорила, пожалуй, чересчур быстровато…
Харуюки сухо перебил:
– Да, насчет этого. Я нашел, какая связь между Сиан Пайлом и Курасимой.
– …Э? А… П-понятно. Давай об этом поговорим через Прямое соединение. Чтобы никто не услышал, о чем мы говорим, – быстро проговорила Черноснежка и вместо кармана пошарилась в сумочке, свисающей с правой руки.
Вытащила она маленький бумажный пакетик с названием магазина, расположенного рядом со школой Умесато. С треском отодрав скотч, Черноснежка извлекла из пакетика новый XSB-кабель.
– Ээ, я случайно повредила кабель, которым мы пользовались вчера. Вот, и… там были проблемы с ассортиментом, и я смогла купить только этот.
Харуюки намеренно проигнорировал объяснение Черноснежки, больше смахивающее на оправдание, и взглянул на метровый кабель – самый короткий, какой продают в магазинах. Не глядя Черноснежке в глаза, он молча взял конец кабеля и вставил штекер в свой нейролинкер.