Возвращение чудес
Шрифт:
Марго полностью преобразилась. Теперь на ней не было местных костюмов. Моя старая знакомая надела легкое зеленовато-серое платье, которое оставляло спину полностью открытой и на пару десятков сантиметров не доставало до колен - вопиющее нарушение адриапольских приличий. Я затруднился определить, сделано это платье из здешних тканей, или его родина где-то на другом конце галактики. Одно оставалось несомненным: здесь такое не носили.
– С тобой я всегда попадаю в какие-нибудь другие миры, - признался
– Тебе очень идет это платье, только оно ведь слегка противоречит местной моде?
– В доме, кроме нас, больше никого нет, - весело улыбнулась Марго.
– А мы с тобой действительно не принадлежим этому миру.
– Ты права.
Еще раз свернув, мы вышли на неожиданно просторную террасу.
Большие деревья нависали над открытой площадкой, своей листвой создавая приятный уют и тень. Кроны почти полностью закрывали обзор, и только сквозь отдельные прорехи этого зеленого покрова виднелось далекое море. Где-то внизу журчал то ли ручеек, то ли фонтанчик. Послеполуденная жара здесь почти не ощущалась: листва принимала на себя прямые солнечные лучи, но немного пропускала дыхание бриза.
– Хорошо!
– сказал я.
– Ты здесь живешь?
Марго чуть передвинула стулья, стоящие возле изящного деревянного столика, и жестом пригласила садиться.
– Да, - ответила она просто.
– На моей памяти это уже третий твой дом, - я последовал приглашению, рассматривая собеседницу. За время нашей разлуки она ничуть не изменилась. Всё те же золотисто-рыжие волосы, голубовато-серые глаза, тонкие линии бровей, черты лица… Та же Марго, которую я знал и любил. И люблю по-прежнему.
Моя собеседница покачала головой:
– На Горвальдио я давно не бываю. Хотя, Алексей, ты прав. Тот дом тоже принадлежит мне.
Она ненадолго замолчала, а затем продолжила:
– Думаю, нам обоим неприятно вспоминать, при каких обстоятельствах мы расстались. Я знаю, что ты чувствуешь вину, но всё и должно было так случиться.
Эти слова каким-то странным образом разрядили обстановку. Все наши малозначительные фразы были в любом случае лишь прелюдией к главной теме, которую сам я никак не решался начать. А вот Марго не стала ходить вокруг да около.
Увидев, что я собираюсь включиться в разговор, моя собеседница подняла руку:
– Позволь, пожалуйста. Клод наверняка открыл тебе многое, и сейчас ты гораздо лучше понимаешь, что происходило. Но я… - правый уголок ее рта приподнялся, обозначая полуулыбку, - за мной осталось объяснение. Возможно, я ждала этой встречи, чтобы наконец-то выговориться.
На такое признание мне оставалось только кивнуть:
– Конечно, Марго. Я выслушаю всё, что ты захочешь мне сообщить. Но… независимо от этого… я был не прав… и я очень рад снова находиться рядом с тобой.
– Удивительно… - Марго встала
– Знаешь, Алексей, ты иногда мне снился. Этот разговор… я начинала его уже много раз. И вот, снова трудно отыскать правильные слова.
Она повернулась, встречаясь со мной взглядом.
– Клод наверняка не сказал, сколько мне лет.
– Это сделала Эвелин, - тихо выговорил я.
– Марго, возраст не имеет значения.
Задумчиво присев на перила, моя собеседница пробормотала:
– Эвелин… Вы с ней ровесники.
– Да. Мы вместе учились в университете.
– Я могла бы догадаться, что она скажет, - сейчас Марго выглядела уставшей, словно одно воспоминание о прожитых столетиях заставило почувствовать весь их груз.
– Возраст имеет значение, Алексей.
Ее пальцы нащупали маленькую и еще зеленую виноградинку. О чем-то размышляя, Марго сорвала ее и отправила в рот. Ягода наверняка была кислой (я уже успел попробовать адриапольский виноград и кое в чем ориентировался), но моя собеседница этого не заметила.
– Ты знаешь, - продолжила она, - каждый человек находит оправдание своему стилю жизни. Из этого формируются многие наши ценности. Посмотри, как изменились представления о семье, когда увеличилась продолжительность жизни. Сегодня брак заключается только для воспитания детей. А ведь еще тысячу лет назад считалось, что женитьба - нечто священное, на всю жизнь.
– Бред, - прокомментировал я.
– Извини, Марго, это я по поводу точки зрения. Здесь, на Фриде, кажется, все именно так и полагают, из-за чего изрядно портят друг другу нервы.
– В этом есть свой смысл, Алексей, - улыбнулась моя собеседница.
– Но заметь: мы ушли от пожизненных браков, а идеал вечной любви только окреп.
– Любовь не имеет ничего общего с браком.
Марго кивнула:
– Тоже правда. Однако я хочу обратить твое внимание еще на одну вещь. По крайней мере последние пятьсот лет в мире неуклонно падает процент моногамных семей. Люди объединяются в семейные союзы по три, четыре, пять и больше человек. И такие союзы намного прочнее… традиционных.
Немного подумав, я согласился:
– Возможно. Только ведь люди там меняются едва ли реже. Просто сам союз покоится на большем количестве углов, поэтому и создается впечатление стабильности. Через пять лет в такой семье может полностью смениться состав, а сама семья - останется. Номинально. Вот тебе и устойчивость.
С улыбкой моя собеседница покачала головой:
– Не совсем так. Ну да я веду к другому. Скажи, Алексей, почему возникают подобные союзы?
Этот вопрос заставил меня пожать плечами: