Возвращение чувств. Машина
Шрифт:
Далее он задался целью свести фонХорстмана с ума, или убить его, вызвав у того удар – проще говоря, сердечный приступ. Для этого он являлся тому раза два в неделю, будя, и пытаясь напугать барона стонами, звоном цепей и танцами по комнате. Однако фон Хорстман оказался не промах – кидал в него всё, что попадало под руку. В последний раз это оказался приготовленный заранее кинжал, лишь на пару дюймов не попавший в живот «призрака». А сегодня ночью негодяю вообще «не повезло»: наткнулся на кастеляншу, которая выходила ночью по
Еду он воровал на кухне, куда тоже имелся выход, но редко – только когда не хотел возвращаться на день к себе домой. База у него в каморке под чердаком, там есть и матрац, принесённый из дома, на котором он отсыпался днём.
Вот как. Значит, Катарине и Пьеру повезло: они обследовали подземелье, посчитав, что на день он ушёл, а он просто спал. Ещё один подарок судьбы – сырой окорок, который он стянул в темноте, не дав себе труда попробовать или понюхать его. Если бы не голод, неизвестно, как бы тогда всё обернулось.
Впрочем, время философствованья прошло.
Катарина приказала Пьеру снова заткнуть пленнику рот. Тот попытался кричать и сопротивляться. Смешно: этот человек – вернее, этот нечеловек – ещё взывал к их состраданию, униженно пытаясь вымолить то, чего так гнусно лишил другого…
Она велела Пьеру выйти и ждать в их комнате. Он понимал её и знал достаточно хорошо, чтобы повиноваться без единого слова.
Катарина не спеша подошла к пленнику. Она хотела, чтобы он сполна испил всю ту чашу страха и мучений, что выпала несчастной Гертруде. Она вообще считала, что человек заслуживает только такого отношения, с каким сам относится к другим людям.
Поэтому сейчас беспомощно вытаращившегося на неё человека в кресле ждало много… крайне неприятных моментов. Говорят, что месть сладка. Возможно. Она не испытывала ни возбуждения, ни удовлетворения. Рукой Провидения она себя тоже не считала. К тому, что предстояло сделать, она относилась просто как к неприятной работе, которую, тем не менее, надо выполнить добросовестно и хорошо. Хотя бы в память о несчастной Гертруде.
ТАКОЕ не должно оставаться безнаказанным!
Наверное, он прочёл свою участь в её глазах. Ведь всё остальное было по-прежнему скрыто под чёрным костюмом.
Во-всяком случае, он отреагировал.
Разглядывая большую лужу, набежавшую под креслом, и слушая шумную капель, она почувствовала омерзение.
Ещё она поняла, что не сможет.
Не сможет истязать беззащитного человечишку, у которого судорогой ужаса сведено всё лицо. Не сможет взять на себя роль карающего правосудия, роль справедливой мстительницы. Одно дело – убить врага, стоя с ним лицом к лицу, с оружием в руке, как, скажем, в лесу под Бельфором, где или ты его, или он – тебя…
И совсем другое – пытать беспомощного пленника, пусть даже он тысячу раз это заслужил. Нет, всё-таки палачом-садистом надо родиться.
С другой стороны,
Нет, незачем вытаскивать всю эту грязь на люди. Такой медвежьей услуги она гостеприимному барону не окажет. Кроме того, как показывает жизнь, оставленный в живых мерзавец всегда найдёт способ всадить в спину кинжал – не сам, так наймёт кого…
О;кей, придётся Пьеру выкопать в подземной кладовой ещё одну могилу уже сегодня. Благо, лопата есть.
Не испытывая угрызений совести или сомнений, она обнажила кинжал.
Смерть гестаповца-любителя, в отличии от его несчастной жертвы, была быстрой и безболезненной. Достойную же пытку ему подберёт Дьявол.
Во-всяком случае, она молила Господа именно об этом.
44
Так как Пьер забрал единственный фонарь, ей пришлось воспользоваться одним из факелов.
Пьер был явно удивлён её быстрым возвращением.
Они с Марией, как два голубка, сидели на её постели и смотрели на неё, почти как тогда, на дороге под Бельфором, когда она впервые показала, на что способна рассерженная женщина. Они ждали, что она скажет. На немой вопрос Пьера она выдавила:
– Нет. Не смогла, как он… Просто убила.
Повисшее гнетущее молчание пришлось нарушить тоже ей:
– Пьер, бери этот факел, а потом – его фонарь, и иди, пожалуйста, выкопай Гертруду. Заодно выкопай яму и для него. Да поглубже.
Пьер, как всегда без лишних слов, кивнул, и вошёл в проём. Она, уже вслед ему, сказала, больше не приглушая голоса:
– Я постараюсь привести барона где-то через полчаса.
Его ответное «угу» послышалось уже из подвала.
Тут наконец очнулась Мария:
– Какую ещё Гертруду?!
– Ту самую, что пропала семь месяцев назад…
Катарине пришлось, скрепя сердце, рассказать няне о судьбе несчастной женщины.
Мария долго плакала и посылала проклятья на голову гнусного негодяя. А ведь они – Катарина только сейчас вспомнила об этом – даже не спросили его имени.
Ну и ладно. Молитвы за упокой его души они заказывать уж точно не будут.
За бароном отправилась сама Катарина. Её наряд как раз соответствовал целям конспирации. Меньше всего им с бароном нужны были свидетели.
Спальню барона, расположенную рядом с его кабинетом, она нашла без труда.
Конечно, можно было попытаться попасть туда и через подземный ход, но не зная его точного плана, она поопасалась, что придется долго плутать. Время же было дорого – до рассвета оставалось не больше двух часов. Поэтому она выбрала уже хорошо известный путь. Видела она в темноте снова с помощью глаз кошки. Добралась быстро.