Возвращение чувств. Машина
Шрифт:
Поэтому нападение бригады бойких ребят, действующих по второму способу, явилось для их команды неприятной неожиданностью.
Нет, не то чтобы они были совсем захвачены врасплох: арбалеты с новыми тетивами взамен растянутых были взведены, мечи и кинжалы наготове! Просто они расслабились, и не готовы были (в частности, она) морально – снова убивать людей. Пусть даже снова плохих.
Главарь банды, первым выскочивший из-за деревьев на дорогу, проходившую сквозь густой холмистый бурелом, заорал что-то про деньги и сохранение жизни. Однако он так недвусмысленно смотрел на низкий
Четверо неопрятных (нечёсаных и в грязной одежде – ну, а чего она ждала: смокингов и накрахмаленных воротничков?!) молодчиков, которые окружили их тут же со всех сторон, судя по развязно-беспечному виду, сопротивления не ждали, так как пара луков, имевшихся у них, была даже не наготове. То есть, не натянута и не нацелена.
Зато наивные ребята бойко махали кривыми мечами, уже, скорее, больше напоминавшими классические сабли. Непонятно, на что они надеялись – ведь саблю с пяти шагов не метнёшь.
Конечно, их сыгранной команде такое презрение со стороны врага давало выигрыш в несколько секунд драгоценного времени.
Согласно договорённости о таких нападениях, Катарина начала первой: убила как раз одного из лучников – стрела из быстро вскинутого арбалета прошла сквозь его грудь навылет – на беднягах даже не было элементарных кольчуг. А вот Пьер несколько подвёл: он умудрился промазать во второго лучника. И поэтому пока Катарина соскочила с коня, чтобы быть под прикрытием его корпуса, и отвлечь на себя внимание остальных, они лишились коня Пьера – стрела шустрого разбойника вонзилась тому в шею, когда Пьер уздечкой вскинул его голову кверху.
Бедняга, жалобно заржав, и зашатавшись, завалился на бок, подмяв седока, запутавшегося больной ногой в стремени, под себя. Ладно, лучше – в коня, чем…
Выстрел опомнившейся, наконец, Марии, пришёлся как нельзя более кстати: поражённый в живот, лучник упал на колени и принялся дико орать, этим он на долю секунды отвлёк на себя внимание, позволив ей выхватить метательный кинжал. Вся последующая схватка проходила под этот душераздирающий аккомпанемент.
Одного из оставшихся негодяев, подскочившего к Пьеру, ещё не выбравшемуся из-под лошади, она утихомирила навсегда как раз этим удачно брошенным кинжалом. Другой же бандит, тоже наивно считавший мужчину из их команды главным противником, получил кинжал в правую руку, и хотя бы временно выбыл из борьбы, так как ругательства и угрозы, которые он щедро расточал в адрес Катарины, особого вреда не причиняли.
Тут Катарине пришлось туго, так как кинжалов больше не осталось, а к ней с трёх сторон кинулись ещё трое здоровенных ребят с саблями, до этого бывшие в засаде (судя по их нетрезвому виду, они до последнего надеялись, что обойдутся без них), и озверевший предводитель, который ругался даже громче, чем тот балбес, что получил кинжал в руку, а теперь, бросив саблю, пытался выдернуть его оттуда.
На фоне утробного воя врага со стрелой в животе, их ругательства, да ещё на немецком, создавали своеобразный музыкальный эффект – словно шла рок-опера. Хорошо ещё, что она не понимала большинства
Боковым зрением она успела заметить, как Мария, доставшая запасной арбалет с мула, чтоб не возиться с перезарядкой большого, застрелила в спину приотставшего бандита, собиравшегося-таки разделаться с Пьером, всё ещё лежавшего на земле, но уже выбравшегося из стремени, и вытащившего меч (ага, значит, слава Богу, он почти в порядке – в смысле, Пьер, а не меч!), и тут ей пришлось туго.
Её-то, как явно знатную даму, очевидно и стремились нападающие заполучить любой ценой. Вероятно, чтобы потом потребовать выкуп… Наивные придурки.
Платье сильно сковывало её движения, поэтому она, никуда не двигаясь, отбивала удары, сыпавшиеся с трёх сторон мечом, а затем и пластиной, укреплённой на внешней стороне левой руки, и прикрытой сверху рукавом платья.
Это здорово помогло – когда она закрылась от удара предплечьем, и сабля отскочила, противник, нанёсший мощный удар, был так поражён этим странным фактом, что её меч без проблем пробил его грудь насквозь. Однако главарь и оставшийся, разом протрезвившийся бандит, оказались опытными бойцами, и вдвоём сильно наседали на неё, пользуясь тем, что могли нападать с двух сторон.
Она работала на совесть, дыша, словно кузнечные меха, однако скользкая тропа и предательский гравий, попадавшие под чёртовы женские тапочки, никак не давали надёжной опоры. А уж как мешал длинный тяжёлый подол!.. Вертясь во все стороны со всей возможной скоростью, она дала себе зарок – больше женскую обувь не надевать!
Приближающийся топот копыт заставил-таки её развернуться лицом к новой возможной опасности. Этим она вынудила главаря встать к новому действующему лицу спиной.
Что сулит ей появление на сцене этого нового персонажа – нового врага или спасенье?!
Теперь она отбивалась из последних сил – меч всё же был тяжеловат.
Оказалось, к счастью, что всадник всё же принёс спасенье.
Мужчина, очевидно быстро разобравшийся в ситуации, не теряя времени и не тормозя летевшего во весь опор коня, на всём скаку рубанул атамана.
Даже ей показалось, что его меч сверкнул быстро, словно молния.
Слишком быстро – для простого человека.
Атаман упал, уже не ругаясь! Да и не удивительно: трудно ругаться, если голова разрублена практически пополам.
Неожиданный спаситель ещё не успел затормозить и развернуться, как оставшийся противник Катарины со всех ног кинулся под спасительную защиту деревьев и кустов, и его, в принципе, можно было не опасаться. Однако стрела Пьера, очевидно желавшего реабилитироваться, или имевшего своё представление о ситуации, возникла прямо у того между лопаток, не успел бандит сделать и десяти шагов. Скорее всего Пьер не стрелял до этого, опасаясь попасть в неё.
Почти тут же прикончили и мерзавца с раной в руке: он оказался довольно-таки злобной и мстительной личностью. С мечом в левой руке он пытался подкрасться, уже не ругаясь, к Марии, и той пришлось убить его из вновь взведённого арбалета.