Возвращение домой

Грэй Джина

Что касается «Эв косметикс», если там и работали мужчины с таким отношением к женщине, то по крайней мере у них хватало здравого смысла не показывать ничего подобного. Когда Сара поделилась своими предположениями с Рурком, тот весело расхохотался:

— Нет, здесь такой проблемы не существует. Эвелин не потерпит даже намека на подобный шовинизм или на старомодные представления, что «это мужской мир». Компания избавилась от экстремистов в брюках еще много лет назад.

У самого Рурка с этим никаких проблем. Если и есть мужчина в «Эв косметикс», который ничуть не беспокоится о своем мужском достоинстве, это Рурк Фэллон. Обожание Эвелин, уважение к ней сквозило в каждом его слове.

Сначала Сара пыталась уверить себя, что это неискренне, что это лакейство. Но она быстро поняла — ничего подобного. Рурк был в компании силой, с которой все считались.

Рурка любили все. Он обладал уникальной способностью устанавливать дружеские отношения со всеми подчиненными, но при этом никто не забывал — он босс. От очаровательной улыбки Рурка Фэллона женщины приходили в трепет, как школьницы, однако никто ни на секунду не сомневался в его авторитете. Если Рурк давал указания, все подчинялись без лишних вопросов. Он всегда говорил очень вежливо, но если сталкивался с некомпетентностью, ленью или просто плохим знанием дела, его голос и манера держаться становились жесткими.

В Рурке многое привлекало Сару. Он не только хорош собой, не только обладает поразительным магнетизмом, но еще и умен, терпелив, честолюбив. И самое смешное — Саре больше всего нравилось в нем не что иное, как… преданность Эвелин.

И это же являлось самым большим препятствием для личных отношений Сары с ним.

Узнав о болезни Эвелин, Сара поняла, как сильно Рурк беспокоится о здоровье ее матери. В тот же вечер она уверилась и в другом — его влечет к ней, Саре, но все равно, в первую очередь и всегда он будет принадлежать Эвелин.

По дороге домой под маской молчания она едва сдерживала ярость. Сара сидела в машине, сложив на коленях руки, отдалившись от Рурка, оставляя без внимания его попытки завести разговор. Возле двери квартиры он попытался ее обнять, но она оттолкнула его, а когда он поинтересовался, в чем дело, объяснила.

— Черт побери, Сара! Но она мой босс! — резко ответил Рурк. — Чего же ты ждешь от меня?

— Именно того, что ты делаешь, неужели непонятно? Я злюсь, но черт побери, честно говоря, не могу тебя обвинять. Твой выбор правильный. После всего, что она для тебя сделала, конечно, ты обязан быть преданным ей всецело.

— А почему ты так ставишь вопрос: или — или? Может, Эвелин и совершила ошибку в прошлом, я могу допустить, что и сейчас она не всегда ведет себя так, как надо. Но Сара, она тебе не враг, в конце концов!

— Я знаю. Но мы с ней не друзья. И сколько ни напрягай воображение, наши отношения нельзя назвать семейными. В лучшем случае мы вынужденные союзники. Я сожалею, но этот союз еще не настолько крепок, чтобы я рискнула завести роман со вторым человеком в ее команде. Я должна знать наверняка — мужчина, мною выбранный, в любой ситуации будет именно со мной.

Опечаленный решением Сары, Рурк попытался переубедить ее, но она твердо стояла на своем.

Правда, ей было нелегко. Боль осталась при ней. Гнев прошел, а влечение к Рурку росло день ото дня. Ей постоянно приходилось напоминать себе о том, как глупо с ее стороны позволить чувствам побороть здравый смысл.

К счастью, им много приходилось работать, и ни на что, кроме работы, времени не оставалось, не говоря уж о романтических отношениях. Сара и Рурк задерживались в офисе допоздна, временами им помогала Элис, но чаще всего они были вдвоем. В такие вечера Сара все больше и больше узнавала Рурка.

Заседание правления назначили на последний понедельник мая. Меньше чем за неделю до этого, в одно раннее воскресное утро, Сара сидела за столом Эвелин, углубившись в производственный отчет, когда Рурк распахнул дверь, соединявшую их кабинеты, и энергично прошагал к столу.

— Мне только что позвонил Джейк Эберсоул, подрядчик из «Восточного рая». Сегодня рано утром сработала пожарная система и залила все западное крыло главного здания. Стены, изоляция, все дерево, сделанное на заказ, вплоть до стеновых панелей — все пропало.

— Но я не понимаю. Гидравлические испытания системы проводились на прошлой неделе. Как она могла выйти из строя?

— Она и не вышла. Просто кто-то, миновав автоматический контроль, повернул вентиль.

— Ты хочешь сказать, это диверсия?

— Похоже, что так.

— Но… почему?

Рурк подошел к широкому окну кабинета Эвелин. Уперев руки в бедра, уставился на улицу. Выходной, в офисах никого, поэтому он в обычных джинсах и в рубашке из ткани шамбре, с рукавами, засученными по локоть. В такой позе рубашка плотно обтягивала широкую спину и плечи Рурка.

— Я думаю, кто-то пытается загнать нас в угол.

— Что это значит?

— Кто-то пытается устроить нам финансовые трудности.

— Как? Я понимаю, происшедшее нам дорого обойдется. Но мы ведь застрахованы?

Он повернулся и посмотрел на Сару.

— Если страховая компания обнаружит, что мы стали мишенью диверсантов, она постарается избавиться от нас. А без страховки банк не только откажет нам в дополнительных займах, необходимых для окончания строительства, но и может отозвать займы, уже данные нам.

— Но ведь это просто один… несчастный случай… — Голос Сары затих, она не закончила фразы, вспомнив странные недоразумения и несчастные случаи на обеих строительных площадках в последние два месяца.

Посмотрев на Сару, Рурк догадался, о чем она думает.

Его брови поднялись.

— Совершенно верно. На нынешней стадии это все трудно доказать, но бьюсь об заклад: не все происшествия — несчастные случаи.

— Но кто на это решился? Кто? И почему?

Скрестив руки на груди, Рурк оперся бедром о подоконник.