Возвращение домой
Шрифт:
— А что? Конечно! — Саркастически бросила Сара. — О чем вообще разговор? Капелька крови, немного костного мозга. Да могу ли я отказаться после того, как вы сделали меня богатой женщиной? — Потом, погасив искусственную улыбку, Сара с горечью посмотрела на Рурка: — Ты знаешь, где меня найти. Зайди перед уходом. — Даже не взглянув в сторону Эвелин, Сара вышла.
Рурк задумчиво смотрел ей вслед. В комнате повисла тишина, воздух загустел от напряжения.
— Она вне себя, — пробормотала Эвелин. — Но скоро успокоится. Я заметила, Сара не в состоянии долго злиться. Хорошее качество, особенно для дела.
Рурк повернулся к Эвелин, посмотрел на нее и сощурился:
— Ты действительно вытащила ее сюда, чтобы спасти себе жизнь?
Эвелин вскинула одну бровь.
— И ты тоже?
Но Рурк не отступал.
Наконец она вздохнула.
— Нет, не для этого я ее вытащила сюда. Ты, Рурк, лучше других знаешь, зачем я вызвала Сару. Но я действительно борюсь за свою жизнь. Вполне естественно, такая мысль приходила мне в голову.
Несколько секунд он молча смотрел нее, изучая, потом кивнул и пошел к двери. Прежде чем он взялся за ручку, тихий голос остановил его:
— Точно так же, как тебе, я уверена, приходила мысль жениться на Саре — это ведь верный путь возглавить компанию.
Рурк оглянулся и встретился с устремленным на него взглядом зеленых глаз Эвелин. Они долго, не отрываясь, смотрели друг на друга.
Рурк увидел Сару, вышедшую в коридор из лаборатории. Она шагала быстро, нервно, обхватив ладонями локти. Напряженная, как скрипичная струна. Никогда раньше Рурк не видел такого холодного выражения на ее лице.
— Уже все?
Рурк подошел к ней, Сара вскинула голову.
— На это не надо много времени. — Она обошла его и двинулась вперед, стуча каблуками по плиткам пола. Он прибавил шагу, догоняя.
— Сара, нам надо поговорить…
— Нет. — Она резко остановилась и посмотрела ему в лицо. Она была белее бумаги. — Не надо! Не смей! Если после всего этого ты снова скажешь, что Эвелин желает мне только добра, клянусь Богом, я ударю тебя!
Лицо доктора Андервуда не могло скрыть разочарования.
Когда он вошел, три пары взволнованных глаз устремились на него, но прежде чем он открыл рот, Эвелин все поняла.
— Мне жаль, — сказал он, качая головой. — Вы подошли довольно близко, Сара, но точного совпадения с Эвелин нет.
Рурк нахмурился:
— Объясните.
— Для пересадки нужна полная идентичность материала. В противном случае организм отторгает чужие ткани. Часто случается, что кровь пациента и донора не уживаются, если говорить простым языком.
Эвелин закрыла глаза и обмякла в кресле. Она думала, что приготовилась к худшему, но все равно услышанная от доктора Андервуда новость накрыла ее, будто волна прилива. Страх с новой силой сдавил грудь.
Насколько глупа она была! Где-то в подсознании сидела уверенность, что невероятное внешнее сходство с Сарой обещает и внутреннее.
Доктор Андервуд похлопал Эвелин по руке.
— Мне очень жаль, правда, Эвелин, но нельзя терять надежду. Мы продолжим поиски донора. Люди постоянно приходят на тестирование. Никогда не знаешь, когда найдешь то, что ищешь.
— Да, конечно, Джон. Не беспокойся, пожалуйста. Со мной все в порядке. Правда.
— Ну и что теперь? — спросил Рурк.
— Продолжим лечение, попытаемся добиться ремиссии с помощью антираковых лекарств, переливания крови и тромбоцитов. Поскольку от этого пациент становится уязвимее для инфекции, проведем курс лечения антибиотиками.
— Это можно делать дома. — В мягком тоне Эвелин отчетливо слышался приказ.
Джон Андервуд был другом и лечащим врачом Эвелин уже двадцать лет, и так же, как Рурк, все понял.
Смирившись, он вздохнул и уже тоном не доктора, а друга сказал:
— Очень хорошо. После того как мы закончим серию переливаний, можешь отправляться домой. Но не на работу. И пока не дашь согласие ехать на ранчо, где члены семьи присмотрят за тобой, я настаиваю, чтобы при тебе неотлучно дежурила медсестра. — Заметив желание Эвелин возразить, доктор предупреждающе поднял руку: — Нет, Эвелин, только так и никак больше. Я не хочу, чтобы ты оставалась одна в своей квартире.
У нее не было ни сил, ни воли сопротивляться даже для вида. Откровенно говоря, она чувствовала себя ужасно и не испытывала удовольствия от одиночества.
Когда доктор Андервуд ушел, в комнате повисло тягостное молчание. Рурк сидел на краю дивана, безвольно свесив руки между коленями и удрученно опустив голову. Сара сидела рядом и смотрела в окно, очень сдержанная, с бледным лицом.
Внимательно посмотрев на нее, Эвелин помимо воли ощутила какое-то особое волнение в груди и быстро отвела глаза.
Рурк поднял голову и печально посмотрел на нее.
— Эвелин… Я… мне очень жаль. Господи, как все неправильно! Не знаю, что сказать еще.
— Ничего не говори. Был шанс, он отпал. Что можно сделать? Ничего. Сейчас нужно только одно, главное, — наметить план действий.
Эвелин поймала на себе удивленный взгляд Сары, но не отводила глаза от Рурка.
— Ты как-то говорил, что несколько недель смог бы удержать прессу. Как по-твоему, это еще возможно? Следующее заседание правления состоится почти через две недели, на нем мы должны объявить семье о моем состоянии. Все откроется. Сара столкнется с очень сильным сопротивлением Кэтчемов. Я хотела бы, чтобы она узнала абсолютно все, что только возможно, о нашем бизнесе, прежде чем пресса накинется на нее.