Возвращение героя

Северский Артем

Сергей, его мать и Ольга проходят через детскую площадку.

Сергей. Маша пришла?

Марина. Думала, уже не вспомнишь. Здесь она, конечно.

Сергей. Почему она меня встретить не поехала?..

Ольга. Там много работы, тетя Валя одна почти все готовит, никого не подпускает… Но Машка у нее в помощницах.

Сергей. Это могло подождать… Я ведь ее не видел давно. (Снимает с плеча сумку, держит ее в левой руке.) Я соскучился…

Марина. Маша, по-моему, стесняется.

Сергей.

Чего?

Марина. Так два года прошло, даже с лишком. Как же ей быть?

Ольга. (Брату.) А ты чего-нибудь расскажешь? Расскажешь, да? Мне интересно.

Марина. Не приставай, Сережа устал.

Сергей. Что рассказывать? Война – не день рождения.

Ольга. А страшно?..

Марина. Оля!

Сергей. Первые два дня. Потом это просто служба – никуда не денешься… для меня была, во всяком случае… Нет, ну не та, конечно, когда каждый день в восемь на работу, а вечером обратно… Перед… ну, в общем, перед пленом… парня одного у нас убили. На блокпосту сидели, а он вышел ночью покурить – мы пьяные были – а его снайпер засек, гад, по сиге горящей. Чухня, короче, попался, как лох, хотя два раза ездил на Кавказ, че-то соображал. Сидим, его нет, вышли, а у него, голова, в общем, с дырой вот такой.

Ольга. (Расслабляет крепко завязанный шарф.) Сережа, извини.

Сергей. В порядке вещей.

Марина. Разве к такому привыкают?

Сергей. Не хочешь – все равно привыкнешь. Приспособляемость. У некоторых когда дембель прямо с Чечни, так ревут белугой… не хотят домой возвращаться. Готовы на всю жизнь в армейке остаться, лишь бы у них автомат не отбирали. (Смеется.) Часто автомат – лучше хорошей зарплаты на гражданке.

Марина. Кошмар.

Ольга. А мы курицу сделаем, тетя Валя в микроволновке запечет…

Трое подходят к подъезду. Неожиданно за спинами у них взрываются брошенные школьниками петарды. Сергей отпускает сумку, и одним толчком валит мать и сестру на асфальт, сам кидается между ними, накрывая их головы руками. Раздается еще один хлопок.

Ольга. Ты чего?! Айя…

Марина. Сережа, ты что? Рехнулся? Сережа! (Пытается встать.)

Ольга. В чем дело?

Сергей вскакивает на ноги, смотрит на школьников. Те стоят разинув рты.

Сергей. Пошли отсюда! Чешите! Кретины…

Он помогает встать матери и сестре.

Ольга. Блин, у меня вот здесь куртка запачкалась.

Марина. (Трет щеку, где грязь.) Сережа, ты чего?

Сергей мнется. Берет сумку.

Сергей. Я… по привычке… (Закуривает. Молчит.) Рефлекс… зараза…

От его взгляда школьники сначала пятятся, потом идут быстрым шагом, напоминающим бег, оглядываются.

Ольга. Заколебали они уже со своими хлопушками, по утрам спать не дают, когда с первой смены ходят. А что зимой будет! Слушай, Сережа, а ты…

Марина.

Ну все, все, пошлите домой. Домой пора уже.

Сергей. Надо было пива купить по дороге… я забыл… (Стряхивает пепел.) Идите, я докурю.

Марина. Нет, тогда подождем. Я тебя оставлять одного боюсь.

Сергей дрожащей рукой поднимает слетевшую с головы фуражку.

Сергей. Ну мам, не маленький ведь!

На четвертом этаже Эдуард стучит в квартиру Горяева. Звонок не работает, поэтому приходится барабанить долго. Наконец, щелкает замок. Горяев, тщательно причесанный, стоит, опираясь на один костыль. У него только одна нога, левая.

Эдуард. Здорово!

Горяев. (пожимая ему руку). Здорово.

Эдуард. Как дела?

Горяев. Потихеньку, живем…

Эдуард. Придешь?

Горяев. Приехал?

Эдуард. Да будет сейчас… Ольга с матерью пошли на вокзал, не пропадет.

Молчат.

Горяев. Я приду, да, спасибо.

Эдуард. Не я приглашал, зову, раз велели.

Горяев. Ладно…

Эдуард. Слушай, ты… я ведь тебя знаю, про твое геройство знаю, про ногу твою знаю, все знаю. Не начинай снова пургу гнать, а то вылетишь в два счета, не погляжу, что инвалид. (Молчание.) Понял?

Горяев. Эдик, да ты чего? Да все…

Эдуард. Что «все»? Когда медалькой своей трясти начинаешь, я, ей-богу, хочу тебя удавить, падлу! Кто тебя туда гнал-то? А теперь, смотри ты, герой Советского Союза, Гриша Горяев, куда бежать! Все, короче. Сидишь, сиди, пьешь – на здоровье, не пожалеем, но рот чтоб на замке был – про погоду разрешаю говорить. И все!

Горяев стоит опустив голову.

Эдуард (уже спускаясь и через плечо). Через тридцать минут милости просим… Да, и медальку не забудь…

Горяев долго не закрывает дверь.

Маша сидит на кухне, забившись между столом и тумбочкой. Валентина перемещается туда и сюда и посматривает на нее. Гремят кастрюли, из крана хлещет вода, летят брызги. Маша возится с телефоном, не замечает ничего вокруг.

Валентина. Чего там интересного?

Маша. Где?

Валентина. В трубке этой.

Маша. Так. Играю просто.

Валентина. Че только не придумают, лишь бы ручонки чем-нибудь занять, чем-нибудь, кроме полезного.

Маша. Я уже все полезное сделала. Что еще нужно?

Раздается громкий резкий звонок во входную дверь. Валентина моментально отодвигает кастрюлю от себя, быстро вытирает мокрые руки об передник. Виктор, смотревший вместе с Эдуардом в большой комнате телевизор, кричит: «Ну, легки на помине!»

Валентина. (Маше.) Ну, ну, ну! Иди, открывай! Открывай, чего сидишь? Беги!

Маша. Да потише! Нечего истерику разводить, пожар, что ли?

Валентина. Ну и дура же ты…