Возвращение героя
Шрифт:
Молчание.
Виктор. Серег, ты че, белены объелся?
Валентина. Иисусе…
Ольга. Ёшкин котенок…
Сергей. Ну и че? Не могу, думаете? Зря. Я завтра или послезавтра в военкомат пойду, заяву подавать.
Молчание.
Марина. Сережа, не шути.
Сергей. Какие тут, к чертям, шутки!
Марина встает из-за стола и выходит. Никто ее не останавливает. Сергей с минуту ест, не глядя на сидящих, потом бросает вилку и выходит вслед за
Сцена пятая
На кухне сидят Марина, Виктор и Валентина. Мать Сергея пьет чай из большой кружки. Валентина жует бутерброд и прикладывается к бокалу с красным вином. Виктор курит.
Остальные гости сидят в комнате.
Валентина. Ну что теперь, пошутил, шутка неудачная. Вредный же он пацан, ничего не поделаешь… Ничего не поделаешь, вгрызается в нервы как клещ, пьет кровь, грызет, грызет…
Виктор. В отца, стопудово, в него.
Марина. И что будет?
Виктор. Когда Федора током поджарило, Серега-то во дворе сказал, что отец погиб героем, что типа спасал кого-то из огня…
Валентина. Да ладно тебе вспоминать…
Виктор. Героем папашу сделал, не надо было, чтобы тот по пьяни в себя шесть тысяч воль запустил. (Посмеивается.) Некрасиво, если никого не спасаешь. А кто из пацанов смеялся, так Серега в драку, сразу по носу. Так все и поверили.
Валентина. Фигню рассказываешь… Зачем ему говорить было, что из огня, если Федор не пожарником был?
Виктор. А пацану тогда плевать было. Главное – герой чтобы.
Марина. Знала, знала. Знала, что этим закончится, что-то не то было… Мыслями-то Сережка не здесь, а в другой земле, под другим небом.
Молчание.
Виктор. А может, идея тут есть? За товарищей месть… я бы пошел. Это правильно.
Валентина. Побойся Бога! Месть! Одичал, да? Не положено и нельзя…
Виктор. Можно, если осторожно.
Марина. Уйдет. И что я буду делать?
Валентина. Брешет, моча в голове. Не уйдет.
Марина. Я старуха в зеркале! Я никто уже совсем! (Плачет.) Не надо! Я не пущу! На следующий же день сдохну насмерть!
Валентина. Приехали, значит! Начали как на свадьбе, закончили – как на похоронах.
Виктор. Марина, валерианочки не надо? (Смеется.)
Валентина. Че ты подзуживаешь? Сиди молчи.
Виктор. Не умели держать его норов, сейчас уже не научитесь, дураки, ничего не выйдет. (Молчит.) А правильно… он правильно решил, если мозгой раскинуть…
Валентина. Чего-о?
Виктор. Правильно. Не слюни размазывать надо. Мужиком надо быть. Я может, сам пойду… еще могут взять.
Валентина. Тебя-то? Кем? Портянки стирать?
Виктор. Помолчи, баба! Я, между прочим, по военной специальности связист! Дуры! (Уходит.)
Марина. Маша его отговорит.
Валентина. Нет, Машке
Марина. Да перестань ты, что ты на нее!
Валентина. Моя Нинка еще в тринадцать попробовала себя так вести, так я ей показала, где раки зимуют, отчихвостила как следует. Короткий у меня разговор с такими…
Кусок соленого огурца падает на пол, Валентина поднимает его, сует в рот. Вытирает губы тыльной стороной ладони.
Марина. Неправда. Неправильно, что так. Нет… никуда не пойдет…
Сергей в расстегнутом бушлате и без фуражки сидит на скамейке перед подъездом, курит. Рядом стоит Маша, кутается в куртку. Где-то лает собака.
Маша. Пойдешь домой? Или тут будешь?
Сергей. Че тебе-то?
Маша. Иди домой!
Сергей. Без тебя найдется, кому приказывать… (Вынул из-за пазухи бутылку портвейна, отпил.) И можешь сама домой идти, если хочешь, не держу…
Маша. Ты просто дурак.
Сергей. С чего бы это?
Маша. Не навоевался еще, посмотрите, мало, мало? И не нашел другого момента, как сказать матери про такое, совесть-то поимей. Кого-нибудь знаешь сейчас, кроме себя? Любуешься? Нравится себя таким чувствовать?
Сергей. Каким?
Маша. Крутым. Ты же герой!
Сергей. Заткнись…
Маша. Ты развязываешь войну, чтобы убивать, не понимая, что значит каждая жизнь, каждая отдельная, и дальше тебя тянет – кровь несчастных пить!
Сергей. Где словечек нахваталась?
Маша. Не твое дело! Хочешь туда, на Кавказ, опять? Скольких ты убил?
Сергей. Рассказать? Ты об этом хотела побазарить?.. Об этом? (Закатывает рукав и показывает часы, закрытые камуфляжной тканью. Разматывает ткань, показывает.) Эти вот часики я снял с араба, когда мы высоту обстреляли, где духи засели! Это мой трофей – да, боевой трофей… Я сам сидел за пулеметов и по зеленке шмалял… Потом мы приходим – и все кругом в кишках арабских… там и чехов-то не было, негры, хохлы, прибалты, косоглазые… на деревьях кишки, головы раскиданы. Ходишь и снимаешь с них часики, ножи забираешь, сотовые, кольца, браслеты, мы имеем на это право… пока ФСБшники не придут…
Маша. Это люди…
Сергей. Я ни разу там не видел человека – на той стороне. Днем они тебе улыбаются и продают шмаль, а ночью берут автомат и бьют тебе в спину. И не ты видела русских в зинданах. Без пальцев, без ушей, без зубов, без глаз. Не ты их вытаскивала на свет! Не ты видела, как эти куски мяса пресмыкаются перед тобой – для них уже все равно, кто ты, у них одни координаты: хозяин – раб… Поэтому не говори мне о людях…
Маша. Может, они и неправы, но…