Возвращение героя
Шрифт:
Сергей. В чем?
Горяев. От греха первородного – до сегодняшних… Ты в утробе грешен был – и сейчас есть!
Сергей. Это кто тебе сказал?
Горяев. В Святом Писании это, истина Божья.
Сергей. Какая истина? Что я на карачках ползать должен? Руки попам целовать за то, что он меня унижает, благодарить, что ли?
Горяев. Не святотатствуй!
Сергей. Своей башки у меня быть не должно?
Горяев. Гордыня – грех! Путь к сатане! В годину страшную молиться надо и плакать, ибо потом воздастся!
Сергей. Я видел таких… плакали и молились – и сдавались в плен, предавая друзей, хотя у них было оружие и можно было рвать духов и не просто так погибнуть… до последней капли крови… А потом они ползали в говне и вопили, лизали чеченам сапоги и жрали овечье дерьмо. А те ржали над ними, ссали им на головы… Так нормальные люди не делают.
Горяев. Блаженны нищие духом!
Сергей. Дебилы и дегенераты, что ли, вот ни фига? А умные и смелые чем не блаженны… Нет уж, спасибо!
Марина. Сережа, пожалуйста, прекрати! Не сейчас…
Горяев. Господь тебя покарает за такое, сволочь! Против Бога идешь, тварь!
Сергей. Эй, я тебя не оскорблял!
Горяев. (Вопит.) Безбожник! Не возненавидишь семью свою, родственников, не спасешься, не придешь к Господу!
Сергей. Я вижу, ты уже пришел… Что у тебя есть то, кроме твоих психозов?
Марина. Перестаньте!
Горяев. Я воевал, ногу потерял и медаль имею, а он сомневается в истинном слове Божьем?! Поплатишься за все, христопродавец!
Виктор. А правильно, Серега!
Эдуард вваливается в комнату.
Эдуард. Горяев! Ты опять?! Я кому говорил сидеть и помалкивать?.. Свинья одноногая!
Накидывается на Горяева с кулаками. Тот отмахивается, орет. Рвется пиджак. Виктор, Сергей и Марина разнимают их. Сергей выволакивает Эдуарда в коридор и тащит в другую комнату.
Виктор. (Горяеву.) Слушай, уматывай, уходи, без тебя по горло всего тут!
Горяев. (Рвет рубаху на груди.) Бейте меня, убивайте, бейте! Господь все простит, все зачтет мне! Убейте! Режьте! За веру Христову!
Виктор. Кому сказано!
Марина. Кошмар! (Кричит.) Валя! Валя, помоги!
Валентина прибегает из кухни.
Горяев. Мука! Мука! Мука!
Корчится на полу, визжит, царапает ногтями грудь и лицо.
Валентина. Господи Боже мой! Помешался совсем!
Ольга. (Вбегает.) Мамочка!
Маша. (Ей. Сзади.) Не ходи туда. Пошли пройдемся…
Действие второе
Сцена первая
Около четырех часов утра. В квартире стоит запах перегара и окурков. На кухне сидят Марина, Валентина и Виктор. На столе полная пепельница, в раковине куча грязной посуды. Трое пьют белое вино, продолжая есть из тарелок салаты.
Валентина. Марин, надо все-таки придумать тебе болезнь. Иначе… может, правда уедет.
Марина. Да какую?
Валентина. Одна моя знакомая…
Виктор. Опять за рыбу деньги!.. Кругом у тебя знакомые, блин, задолбали уже, и во всем они специалисты
Валентина. Помалкивай!
Виктор. Черта с два.
Марина. Ну и что там дальше?
Валентина. Вот. Одна моя знакомая… (Глянула на Виктора.) …специально себе придумала страшный гепатит цэ, чтобы удержать при себе внука… ее-то сын разошелся с женой, а она, курва, хотела увезти ребенка… Ну, а раз гепатит цэ, тогда ее жалеть надо уже, ничего не поделаешь. И своего добилась. Внука не забрали.
Марина. А потом?
Валентина. Не знаю. Это неважно. Надо сейчас Сережку удержать, а дальше видно будет, авось мозга на место встанет.
Виктор. Можно СПИД.
Валентина. Ты че? Где она сейчас СПИД возьмет?
Виктор. Тогда проказу.
Валентина. Ага, иди купи в аптеке! Надо чего-нибудь такое, что не видно снаружи…
Виктор. (Смеется.) Запор!
Марина. Витя, помолчи!
Валентина. Ну, наверное, рак. Он иногда проходит сам собой, потом можно сказать, что – прошел, ничего, мол, не знаю. У одной моей знакомой так было… титьку левую хотели отрезать – жжик – а оказалось, что все рассосалось. Ох и рада была баба. Баба без титьки – не баба.
Виктор. А кто?
Валентина. Хрен в манто! Че ты лезешь?
Марина. Но как я ему скажу?
Валентина. Просто, словами. Мол, не хотела расстраивать, а сейчас знай, сыночек, что дела плохи… умру я через год… и ничего ему не останется. Мать на свете белом одна и есть.
Виктор. Типун тебе на язык, идиотка!
Валентина. Это гипотеза, дурак!
Виктор. Лучше сказать, что Ольга брюхатая.
Марина. Тьфу, да никогда на свете! Не хватало еще!
Валентина. Витя, ты допился, поздравляю! У меня чуть ням-ням не отвалился. Скажет – как в лужу пёрнет!
Виктор. Ваша Олечка, думаете, прямо вся непорочная со всех сторон? Знаем…
Валентина. Че ты знаешь?
Виктор. Видели, знаем… Еще под стол пешком ходила, а начинала сучить ножками при виде каждого мужика, сколько бы ему лет не было. Принесет в подоле, Марина, посмотришь.
Марина. Ольга не может. Не дура она.
Виктор. Девок раньше запирали, правильно делали, запирали, чтобы сразу замуж. Чего, неправду говорю?
Валентина. Ну ладно тебе… мы же не про нее говорим… про Сережку… и не ори, всех разбудишь…
Виктор. Голова болит.
Валентина. Не надо было мешать.
Марина. А вдруг Оля беременная? Внука я не потяну, без Сережи…
Виктор. Драть ее надо, как сидорову козу.
Валентина. Брось… Короче, если он любит тебя, то останется, все!
Марина. Я никогда не знала, о чем он думает – страшно. Ведь страшно, когда ничего про сына не знаешь, он растет в другом мире… Поступил в институт, оценки хорошие были, а после первой сессии бросил – и в армию. Чуть с ума не сошла. Мне сейчас кажется, что это не он вернулся, а другой кто-то…