Возвращение из отпуска
Шрифт:
– Предотвратить войну, - сказал Лестер.
– Нейтрализовать силы Зла, - сказал Петрович.
– Проникнуть во Дворец, разобраться в происходящем и попытаться остановить события до того, как они примут необратимый характер, - сказал Легин.
– И все это - в кратчайшие сроки, желательно прямо сейчас, - заключил Реостат.
– Разбирайте снаряжение, братки.
* * *
Коридоры были здесь совершенно темны, только снаружи, через мутные иллюминаторы вдоль левой стены, пробивался желтый свет. Здесь
Легин приник лицом к иллюминатору. Лицо было закрыто сверхпрочным забралом редкостного "субзвездного" скафандра - Реостат всех одел в такие. Легин помнил, как на Кассиопеи, на Базе-Один, где он служил пять лет назад, списывали "по истечении предельного срока эксплуатации" такой скафандр - он стоил девять двойных золотых имперских гиней, то есть больше семи тысяч долларов. Где только Реостат добыл такие?
За помутневшим за тысячелетие стеклом он ясно различил очертания Дворца.
Дворец был сердцем Космопорта. Гигантский конгломерат конструкций Космопорта плотно окутывает Дворец сотнями километров заводов, энергостанций, жилых секторов, ангаров, силовых и несущих конструкций, причальных терминалов и складов. Попасть из Дворца в открытое пространство можно лишь через два сквозных колодца на полюсах, пронизывающих всю махину Космопорта. Дворец не граничит непосредственно ни с одним сектором Космопорта, и полузамкнутые пустоты вокруг служат как бы дополнительным средством защиты.
Тридцать шесть гигантских балок пронизывали Дворец, удерживая вокруг него основу Космопорта - тридцать шесть мегасекторов, полуколец по полтораста километров в поперечнике и почти по тысяче длиной. Каждая из балок была чудом инженерного гения строителей Космопорта. Сооруженные тысячу сто лет назад, они неколебимо удерживали миллиарды тонн конструкций, подвергаясь одновременно центробежным и центростремительным воздействиям.
Автор идеи этих гигантских стропил Звездного дома, академик Мирослав Вондрачек, одиннадцать веков назад поклялся Пантократору Эрвину II, что балки устоят против любых воздействий в течение двухсот веков, даже если Космопорт разрастется до размеров Земли (сейчас, через пятнадцать веков после своего основания, он достигал размеров Луны).
Балки пронизывали пятидесятикилометровые пустоты меду секторами Старого Ядра и бубликом Дворца. Легин видел озаренное снаружи отсветом освещения Космопорта и сияющее изнутри сотнями огней тороидальное тело, пронизанное, как черными спицами, иглами Балок Вондрачека. Балки сходились в невидимом отсюда центральном кольце, охватывающем во внутренней окружности Дворца шар Рубина - сверхсекретного энергетического и гравитационного сердца Космопорта, созданного в одно время с Балками Вондрачека легендарным институтом академика Исао Томита.
Цель была рядом. До нее было всего пятьдесят километров пустоты.
В коридоре появился Реостат. Рыжие его волосы были аккуратно забраны в хвост и заправлены под горловину прозрачного шлема, чтоб ненароком не закрыли изнутри забрало, а сверху для верности еще прихвачены платком.
– Нашли, идем, - услышал Легин в наушниках.
Легин оторвался от иллюминатора,
Лестер сидел на корточках перед небольшим лючком в полу, из пазов которого ножом выскребал столетнюю грязь.
– Легин, давайте диггер.
Легин снял инструмент с пояса и подал старому Рыцарю, который прижал зубец диггера к замку люка и короткими импульсами принялся его расшатывать. Легин хотел было предложить использовать свой кей, но сообразил, что замку не меньше десяти веков и он не отреагирует на сигнал биоуровня.
– Это долгая история, - пробормотал Реостат и сел на истертый стальной пол. Было уже семь вечера. Три часа утомительных хождений по Закрытым секторам были позади - искали выход на внешнюю броню.
Легин смотрел на Петровича. Черные его волосы тоже, как и у Реостата, были забраны под воротник, но он еще и в косу их заплел для удобства. Лицо вождя межпланетных панков казалось бесстрастным.
Почему он здесь? Почему Реостат именно его выбрал для проникновения во Дворец?
Петрович искоса глянул на Легина и ухмыльнулся.
Легин понял.
Петрович слышал его мысли.
Легин быстро заблокировался, стерев свои мозговые сигналы; если бы он сейчас запустился, например, на "дрожь дракона", то перестал бы быть видимым вообще.
Петрович улыбнулся - уже не ухмыльнулся, а улыбнулся.
Легин осторожно пощупал его мозговое поле.
Его толкнуло.
Он не поверил себе. Он еще раз коснулся поля Петровича и внезапно ощутил, как проваливается в какую- то яму. Это Петрович раскрылся.
Легин впервые в жизни отчетливо, дословно, а не набором эмоций, понял мысли другого человека:
"Не надо так волноваться, браток. Все нормально!".
– Вот это да, Петрович, - сказал он вслух, едва устояв на ногах.
– Сколько вуалей у вас психополе?
– Около семисот, - вслух ответил мгновенно и наглухо закрывшийся Петрович. Он очень вовремя закрылся: Легин едва удержал тело в подчинении себе.
– Бо-ож-же мой, - сказал Легин.
– И вы с семьюстами вуалей... панкуете?
– Все так, - кивнул Петрович.
– Панкую.
– Не верю, - сказал Легин.
– А я не могу объяснить, - сказал Петрович.
– История длинная, да она тут и ни при чем. Сами понимаете... давай на ты, а?
– Давай.
– Сам понимаешь, я мог поменять гражданство, вот как ты... учиться там, то-се... А мне вломак. Было вломак.
– А сейчас?
– А сейчас уже не вломак, - мрачно сказал Петрович.
– Можно не напрягаться до определенного предела. А дальше - смерть. А умирать-то, браток, не хочется.
Они помолчали. Реостат с пола проговорил:
– Да, сынок, Миша - это тебе не фунт изюму. Он зага-адочный, едрит его налево...
Петрович хмыкнул.
– Лентяй он, а не загадочный, - проворчал Лестер, продолжавший короткими толчками нащупывать слабые места замка.
– С такой психосилой уж я бы нашел дела поинтереснее, чем бесконечно таскаться из Космопорта на Телем, оттуда опять в Космопорт, оттуда в Париж и так по кругу.