Возвращение к любви
Шрифт:
— Да, прошло мое время! — огорченно покачал головой Бошта. — Так случится и с Могой. Через несколько лет о нем будем вспоминать только мы, старики, и все…
Но Мирча не знал, что привело сюда Триколича, и поэтому он постоял в сторонке, лишь изредка вставляя в разговор ничего не значащие словечки.
— Доброе винцо, дядя Василе!
— Так это же Лянкин «Норок», — засмеялся Леонте Пуйка.
— Чтобы этот «Норок» не оказался не впрок, — невесело проговорил Триколич, погруженный в свои невеселые мысли. — Боюсь, что в один прекрасный день все колхозные угодья
Мирча, выпивший уже третий стакан, осмелел:
— Раз уж правительство Моги низложено, чего нам бояться? Это же он настаивал на расширении виноградников!
— В мое время было иначе: столько-то гектаров виноградников, столько-то — пшеницы, столько-то — кукурузы, столько-то — овощей, и все! — посчитал по пальцам Бошта. Сказав «и все», он загнул большой палец и прикрыл им остальные, словно припечатал сказанное.
— В ваше время, дядя Василе, извините меня за напоминание, мы, плотники, чуть не забыли свое ремесло. Кто тогда строил такие дворцы? И вообще, кто строил колхоз? — патетически выкрикнул Пуйка. — Мне очень жаль, — продолжал он, — что Мога уезжает. С ним мы шли в гору!..
— Что поделаешь! — воскликнул Мирча. — Не держать же его силой…
— Да нет, можно! — загорелся Пуйка. — Это решаем мы, все село. Не отпустим его, и все тут!
— Отпустите, — усмехнулся Мирча. — Зачем так убиваться? Вместо моего посаженого придет другой, может, добрей и покладистей! Колхоз имеет право выбрать в председатели кого захочет — Стелю Кырнича, например, нашего человека… А?
Мирчина идея, видно, прозвучала для всех неожиданно, наступило продолжительное молчание. Василе Бошта поднялся, наполнил стаканы. Леонте Пуйка молча поднес стакан ко рту. Старый Триколич подержал стакан в руке, согревая вино по своей давнишней привычке, затем поставил его на бочку. Поданная Мирчей мысль подбодрила его. «А почему бы и нет? — говорил он себе, думая о Кырниче. — Инженер-механик… Член партии… Парень умный, бойкий… Человечный… Молод? Ну и что?.. Тем легче будет направить его на истинный путь»…
«Волга» мчалась в правление. Лянка и Фабиан побывали и в табачном хозяйстве — Фабиану хотелось посмотреть, как оно выглядит. Он уже повидал в других колхозах сушилки для табака, примитивные, одинаковые почти повсюду: длинные навесы, покрытые дранкой или черепицей, крыша держится на деревянных столбах, а под нею длинные ряды висящих листьев: зеленых, желтоватых, коричневых…
Здесь же, в Стэнкуце, вырастал настоящий комбинат, с разными автоматизированными линиями, — Михаил объяснил ему весь процесс сушки табака, но Фабиан запомнил самое главное: всю тяжелую, кропотливую работу, вплоть до упаковки табачного листа, будут делать машины. Человеку остается лишь руководить комплексом. За одну только эту стройку, сказал Фабиан Лянке, Моге честь и слава.
На дворе потеплело, капало со стрех, снег потемнел, последний зимний месяц доживал свои дни.
— Стоп! — приказал вдруг Михаил.
— Что случилось? — спросил Фабиан.
— Сейчас! — Михаил вылез и направился к группе людей, столпившихся у винного погребка.
Фабиан остался в машине.
Мирча поднялся из погребка вместе с Триколичем. Старый агроном молча пожал ему
Он даже решился пойти в правление, где его наверняка ждет Фабиан. Но не успел Мирча выйти на улицу, как встретился с Кириллом Гырнецом. «И его тоже преследует Мога, — вспомнилось Мирче. — Хорошо, что он подвернулся мне!»
Не знал еще Мирча, что Мога простил Гырнеца.
— Привет, Кирилл! — расплылся Мирча по-дружески.
— Добрый день, товарищ Мирча!
— Ты все еще наказан?
— Да нет! — спокойно ответил Кирилл. Он шел принимать свою машину — все огорчения были позади. Но такой уж он был по натуре — неразговорчивый и угрюмый, — что трудно было понять по его лицу, огорчен он или обрадован.
— Брось, я все знаю! — похлопал его по плечу Мирча. — Мога заставил тебя таскать камни, как каторжника! Он казнит и милует по настроению… Но скоро мы отделаемся от него, не беспокойся!
Гырнец потемнел лицом.
— Ты, товарищ Мирча, не задевай Максима Дмитриевича, — резко ответил он. — Все, что он делает, правильно.
— Кого ты защищаешь, парень? — удивился Мирча. — Могу?
— Да, Могу, — подтвердил тот.
— Нашел праведника, — иронически заметил Мирча.
Гырнец вдруг вспылил и схватил Мирчу за шиворот.
— Если скажешь еще хоть слово…
— Ты на меня руку поднимаешь? — закричал Мирча. — Ворюга, тебя Мога покрывает, а честных людей преследует! Я научу тебя уму-разуму!
Мирча бросился на Гырнеца и получил такой удар в подбородок, что свалился на землю. Кирилл повернулся, чтобы уйти. Он считал свой долг выполненным. Но вокруг уже собрались люди. Пока Гырнец выбирался из круга, Мирча набросился на него сзади. Несколько мужчин схватили Мирчу за руки, оттащили, а он все дергался и хрипло выкрикивал:
— Ничего, получишь по заслугам, ворюга! Пятнадцать суток, не меньше!
Кирилл повернулся к Мирче и спокойно сказал:
— Если будешь говорить гадости про Максима Дмитриевича, то я найду тебя и после пятнадцати суток.
И ушел.
— Будете свидетелями! — никак не мог успокоиться Мирча. — Этот бандит первый полез в драку.
— Ну, а вы-то, товарищ Мирча, — сказал один из толпы, — чего приставали к Кириллу? Максим Дмитриевич простил его, разрешил работать на прежнем месте, водителем…
Мирча заморгал растерянно, но не хотел сдаваться.
— Ну и что? — пыжился он. — Значит, ему можно бросаться на людей?
— Едет Максим Дмитриевич! — сказал кто-то, завидев белую «Волгу».
Мирча тут же поправил ворот пальто, засунул руки в карманы и поднял голову словно победитель. «Ничего! Уедет Мога, — придет и мой час!»
Народ не расходился, обсуждая случившееся. И в это время подошел Лянка.
Фабиан видел из машины, как Михаил сказал что-то людям и все стали потихоньку расходиться. А сам направился к погребку.