Возвращение к любви
Шрифт:
«Бульдозер! — обрадовался сначала Лянка, а затем испугался: что, если бульдозерист не заметит машину?»
Бульдозер остановился, а может, это ему показалось? Михаил почувствовал себя потерпевшим кораблекрушение, который с отчаянием смотрит на уходивший пароход. Он склонился над баранкой и стал отчаянно гудеть. Бульдозерист, словно приняв сигнал, поднажал, отважно пробивая себе дорогу сквозь высоченные сугробы. Минут через двадцать, показавшиеся Лянке вечными, бульдозер замер в нескольких метрах от машины с горой снега на отвале. Затем
Затем бульдозер медленно стал приближаться к «Волге». Остановившись, бульдозерист спрыгнул на землю с лопатой в руках. Это был Савва Ходиниту. Лянка обрадовался. В эти минуты Савва некоторым образом олицетворял собой Стэнкуцу, это она послала его на помощь. Как только Савва расчистил снег у передней дверцы, Михаил открыл окно и высунулся.
— Ты не встречал Григоре? — спросил он.
— Не встречал, Михаил Яковлевич… Он, наверное, пошел напрямик, — ответил Савва, старательно расчищая снег перед машиной. — Меня послал бригадир. Иди, говорит, вытащи товарища Лянку из сугробов. Я не знал, что вас захватила метель, иначе приехал бы раньше, — добавил Савва, словно извиняясь за опоздание.
В эти минуты Савва казался совсем другим человеком — заботливым, старательным, и Лянке не верилось, что это тот самый Савва, что буйствовал у больницы.
Вытащив «Волгу» на расчищенное место, Савва принялся прокладывать дорогу к ферме.
Вскоре Лянка въехал в село. В ту же минуту появился грузовик, в кузове которого несколько парней танцевали сырбу. При виде «Волги» грузовик остановился, но парни продолжали танцевать.
Лянка затормозил, удивленный этим весельем.
Из кабины грузовика вылез Горе и бегом бросился к своей машине.
— Это что за свадьба, Горе? — спросил Лянка.
— Наши танцоры, Михаил Яковлевич, — улыбнулся Горе. — Когда мне было время созывать народ? Они были на репетиции, вот я и мобилизовал их. Я заставил бы их станцевать бэтуту вокруг машины, и мигом получился бы бетон. А вы как выбрались?
— Савва Ходиниту меня вытащил.
— Был у меня зуб на него за одну, пьяную выходку… Но бог с ним! Прощаю его! — сказал Горе.
— Занимай свое место, и поехали! Приедем хоть к шапочному разбору, — сказал Лянка.
Тем временем грузовик повернул обратно и направился ко Дворцу культуры под веселое гиканье парней.
— Возвращаемся торжественным шествием, — удовлетворенно сказал Горе, держа руки на баранке «Волги».
— С шествием или без него, все равно мы опоздали, — огорченно сказал Лянка.
А Мога, Веля, Назар и все остальные уже вышли на крыльцо правления. Веля на ходу еще продолжал разговор.
По Лянке показалось, что они вышли встречать его, и он несколько смущенный вылез из машины.
— Андрей Васильевич, что скажете о новом председателе? — услышал Михаил могучий голос Моги и невольно
Первый секретарь закурил папиросу и протянул пачку Лянке, правильно истолковав его вопросительный взгляд.
Лянка взял папиросу, но так и остался с ней в руке.
— Вы готовы к собранию? — спросил Могу Веля.
— Готов, — ответил Мога и тут же набросился на Михаила: — Да закури же ты наконец эту папироску, чего мнешь ее пальцами? Как будто не знаешь, с какой стороны она закуривается!..
Эта вспышка Моги в то время, когда вопрос уже был решен, казалась неуместной, и все же все сразу почувствовали облегчение.
До общего собрания оставалось несколько дней.
Валя любила, когда в доме было полно гостей, особенно после трудных часов, проведенных в больнице. Она старалась, чтобы гости чувствовали себя непринужденно, была ко всем внимательна, приветлива — одним словом, была душой общества. Иногда Назар и Лунгу приходили вместе с женами, иногда собирались одни мужчины. Дом наполнялся шутками, смехом, затевались горячие споры, часто из-за невинной реплики или фразы…
Когда гости слишком расходились, Валя говорила в шутку:
— Мои мужчины станут безголосыми!
Так она всегда говорила: «Мои мужчины», и они так привыкли к этому, что, если бы Валя хоть раз сказала иначе, каждый решил бы, что она сердится.
И на этот раз после метельного, тревожного дня в уютном, светлом доме Лянки собрались одни мужчины. Они зашли прямо из правления, Валя была еще в больнице, и Михаил позвонил ей и попросил скорее прийти домой.
— Гости ждут, а ты не торопишься домой, — шутливым упреком встретил ее Назар. — Когда я вошел и увидел, что тебя нет, мне показалось, что я ошибся адресом. Дом без тебя как день без солнца.
— Мужчины умеют находить солнце на донышке стакана, — заметила Валя, увидев на столе кувшин с вином и полные стаканы.
— Неправда, — энергично запротестовал Мога. — Без горячей мамалыги с брынзой и шкварками вино не идет. Михаил уже объявил об этом по радио…
— Потому-то бедняга Михаил и взялся сам варить мамалыгу, — улыбнулся Назар, на что Мога тут же возразил:
— Мы все начинали с мамалыги! Теперь его черед!
Мога был в хорошем настроении, довольный результатами заседания — он и здесь победил…
Валя прошла на кухню. Тут же появился и Назар с книгой в руке.
— Я привез ее тебе из Ленинграда. «Психология в хирургии», — сказал он Вале. — Ты же хочешь быть в курсе всех новинок.
— Спасибо, Антип Леонтьевич! — Валя приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.
— Из-за вас мамалыга не доварится, — улыбнулся Михаил.
— Помочь тебе? — обратился Назар к Михаилу.
— Подержи казанок. Посмотрим, сумеем ли мы вдвоем справиться?
Валя накрыла на стол и вернулась на кухню. В этот вечер она была более сдержанной, минутами будто забывалась и уходила в себя.