Возвращение к звездам: фантастика и эвология
Шрифт:
Но у нас же демократия! Разве можно так с людьми? А спать десятилетиями можно? Методологи вон еще чухаются, развели игры с погружением, ночами не спят, решения ищут, позиции обсуждают, распредмечивают личность (вот ужас-то!). Так сразу ясно — уроды моральные, мешают людям спокойно помереть в ожидании наезда постиндустриального барьера, где никто никого спасать-то не будет. И администрация стратегическая будет создана за один час, как ВЧК, одним росчерком пера. Да, наверное, поздно будет… Четыре года принимается решение о создании в стране стратегической администрации. Большевики все-таки были сюжетны. Ошибки их с лихвой компенсировали движение вперед. А у нас, может, и по Маяковскому получится: «Вот
Мы живем в сюжете, пока нас интересно читать.
В кого нам верить, или Есть ли жизнь на Марсе?
Сайентологи — едва ли не последняя массированная попытка организованно уверовать в нечто новое, оно же хорошо забытое старое. Стоит вспомнить раннего Хаббарда, чтобы понять: смесь протестантизма с бахаизмом, харассментом и терроризмом вряд ли даст какие-то реальные всходы в обществе. Идеи протестантизма прекрасны: Библия — руководство прямого действия: встань, иди и свети; идеи бахаизма еще и демократичны: принимай и понимай все религии, но общество — это не сюжет спасения, харассмент кричит: ату их, во всем тетки, мужики, дети, родители виноваты — нужное подчеркнуть в зависимости от пола и возраста. Ну а терроризм способствует, видимо, мелкой замене комплекса неполноценности манией величия. Примерно такой коктейль из верований и соответственно сформированных идентичностей ждет «Вселенский собор» в окрестностях постиндустриального барьера.
Российский менталитет еще со времен Царя Гороха отличался рефлективностью: я плохой, кулаком себя в грудь до осознания и дальше — за бутылку. Что и говорить, душевные мы люди: покаемся — и в баньку, а там самогон и простые русские развлечения — прыжки в пруд, снег, бочку, как повезет. Бои кулачные, все чин по чину, поможем противнику встать и, обнявшись, уйдем оба еле живы… Сейчас это отходит. Пришли отморозки, они убивают за деньги, а в церковь ходят в свободное время и подают у ворот изрядно, в общем, Бога не забывают. Каков президент, такова и паства.
Молодежь больше все по разным левым общинам бегает. Если вообще тяготеет к церкви, там у протестантов, мормонов или бахаистов все попроще, без явных глупостей. Православная церковь слегка одиозна для молодых, что-то в ней есть от школы, смешанной с государством, с душевной болью туда не пойдешь, разве свечку поставить перед экзаменом.
Есть убежденные ученые: атеисты, богатству картины мира которых может позавидовать сам Господь. Они отвечают за свой Путь, жизнь и смерть сами и встречают ангела-хранителя только в изголовье последних дней. Это смелые люди, отрицающие любовь Бога и потому всегда остающиеся один на один с Люцифером в неравной, вечной борьбе.
Стремление людей реализовать свою самость и Путь вне концепции Бога или Вселенной — всеобщего энергетического котла мироздания — приводит к ярким вспышкам в жизненном сюжете и неправильным, нелепым концам в этом увлекательном детективе.
Есть люди, верящие в себя, свою счастливую звезду и прославляющие Богов за то, что им повезло. Это энергетические счастливчики, которые от улыбки до здоровых внутренних органов пронизаны светом. Ну как меня не любить! Это норбековские герои, которые развили интерес и любовь к себе до того уровня, что это стало приносить результаты. Энергетический анклав дает всем, кто умеет попросить и взять. Разновидности веры в себя принесли нашему миру немало пользы, человек стал более свободен, по крайней мере, от систем «государство» и «медицинское обслуживание». От абсолютной власти государства он освобождается как осознавший счастие дышать, двигаться и существовать на земле, среди природы. От системы «медицинское обслуживание» — через умение регулировать свой организм любовью,
Целители, которые подключают волю и деятельность человека к его выздоровлению, всяко работают на будущее и на выживание индивидов в районе катастроф постиндустрального барьера. Целители, которые используют притирания и погружения в астрал, помимо включения воли и желания клиента, кормят его за деньги вредной жвачкой.
Тем самым развал системы здравоохранения, вычленение из нее тех систем, которые человек с трудом замещает своими усилиями: хирургии, акушерства и стоматологии, ведет к оздоровлению нации и к изучению хилерских техник, а значит, к вниманию к себе, своей уникальности. Своему Пути.
Осталось только институализировать возможность для трудящихся в КЗОТе на две недели в год — отсутствовать по болезни, и сразу ясно, что здоровые добавят себе отпуска, а больные будут стараться уложить свою нетрудоспособность в этот срок.
Известно, что со времен перестройки все заболевания среди сотрудников коммерческих структур свелись к 2–3 дням в году, потому что в первое время варварского капитализма у нас в стране больничные никто не оплачивал.
Зачем нам Бог? Старый или новый? Пара Богов?
В чем печаль кризиса трансцендентности, проще — духовности?
Может быть, ну его, кризис?
Опять мешает отказаться от пристрастного поиска замаячивший в XXI веке барьер. Если человек ни во что не верит, то нечем вернуть его в сюжет, а в жизни он пропадет: схлопнется «жизня» около барьера для пяти миллиардов из шести живущих на Земле. А у него, сердешного, отравленного периодом застойной бедности от 90-х до сего дня, и сил-то нет, и мотивации лезть куда-то. Пропадет. А те, кто лезут, вдруг засомневаются, сорвутся. Тоже плохо. Кто-то полетит с перепугу или от счастия, другие не увидят, подумают: умер, отмучился. И потом если некуда жить, то и жизнь ценить не нужно, ни свою, ни соседа, так за дозу убить можно, потом родиться дворнягой и лаять целую жизнь на наркоманов залетных.
Возвращаясь к теме конечных данностей бытия: смерть, одиночество, бессмысленность существования, свобода, — мы приходим к выводу, что молиться человек может только себе — интегрированному сгустку энергии, доставшейся душе от Обобщенного Всевышнего и составляющей основу его самости во всех возможных Реальностях, одна из которых зафиксирована как Текущая. И тогда понятно со свободой: человек делает свой выбор из траекторий, которые лежат перед ним, и содействует тем самым той или иной энергетической системе. Легко с бессмысленностью жизни: только сущность может наполнить смыслом свой Путь, обозначив его поступками, делами, дав ему имя и услышав отклик этого имени хотя бы еще в одном сердце. Молящемуся акту своего творения, сущности, интегралу по возможным траекториям (для атеиста) нетрудно принять смерть как конец одной траектории и начало ее же в другом пространстве. Ну а одиночество лишь подкрепляет собой основу нового верования, если ты веришь себе, своему существованию, то ты один во вселенной, но верно так же и то, что вся вселенная содержится в тебе.
«Да светится имя твое, если у тебя есть имя и ты хочешь, чтоб его светили» — так перевел некий лингвист фразу Р. Желязны, американского фантаста. Что-то многовато ответственности для молящегося, отдает свободой, быстрой смертью, некой бессмысленностью, конечно, и уж точно, одиночеством. Но, по крайней мере, автор романа дарит герою темпоральную фугу. Демократично, не правда ли?
Третий ребенок. Семья. Декабристки. Одинокий голос