Возвращение Каина
Шрифт:
— Вспомнил, — отмахнулась она. — Кому это надо?
— Тебе.
— Эх, Аристарх Павлович, — вздохнула она. — Знаешь, что мне надо? Выйти замуж за хорошего человека, дочку родить… Иногда проснусь утром — за стеной ребенок плачет. А у меня в груди заболит, будто молоко прибывает. Может, это сердце болит? Я ведь не знаю, как прибывает молоко… — Она встряхнулась, встала. — Ну что, пойдем, отец? Тяни не тяни — идти нужно. Поверят ли они мне?..
— Ладно, выдам один секрет, — решился Аристарх Павлович. — Если скажешь сразу, что ты сестра Алексея, —
Идти на аэродром Аристарх Павлович решил открыто, без обходных путей: днем в овощехранилище слесари монтировали вентиляцию, и ходить кругами значило вызвать лишние подозрения. Новый день был опять светлым, солнечным, в неподвижном воздухе подолгу кружились и падали последние листья с деревьев, и ничто не предвещало ненастья. По сути, Аристарх Павлович уходил с проселка в стороны, к большим деревьям, к выворотням и замшелым камням. Отчего-то казалось, что если Кирилл задумал покончить собой, то должен был сделать это за каким-нибудь укрытием. Человек всегда прячется, творя греховное дело… Он не предполагал, что застрелиться можно на ходу, на бегу, в момент, когда стало хорошо…
На аэродроме Аристарх Павлович зашел в первый ангар, где оборудование было уже смонтировано и оставалось установить терморегуляторы. Вере нравилось, что так быстро развернулось дело и что ангары уже и не похожи на ангары: от яблочного духа кружилась голова. Аристарх же Павлович ворчал, что это плохо — если пахнет яблоками, значит, они усыхают, теряют качество и вес, и придется устанавливать холодильники и увлажнители воздуха. Переходя в другой ангар, где работали монтажники, Аристарх Павлович заметил на опушке рулежной дорожки две мелькнувшие человеческие фигуры, но не придал значения, на какое-то время отключившись от реальной обстановки. Тем более в ангаре к нему приступили слесари — вечно не хватало мелочи, болтов, гаек, ремней: изношенное оборудование требовало капитального ремонта и усовершенствования. Слесари изобретали, мудрили, конструировали и, как всякие творцы, требовали немедленного воплощения идей.
Неожиданно в ангар влетели три омоновца с короткоствольными автоматами, в полумасках.
— Всем к стене! — гулко разнеслась команда, но никто не пошевелился. На лицах было удивление, словно от сюрприза-маскарада.
— К стене! — рявкнул один и устремился к кучно стоявшим слесарям и Аристарху Павловичу.
Не веря в серьезность всего, слесари как-то неуверенно подошли к контейнерам с картошкой, однако омоновец толкнул стволом автомата Аристарха Павловича:
— К стене!
Первой сориентировалась Вера, крикнула властно:
— Что это значит?! Кто такие?
В ангар заскочили еще четверо, и тогда раздался мегафонный голос:
— Руки на стену! Не двигаться! Стреляем на поражение!
И всех мгновенно расставили вдоль контейнеров, раздвинули ударами ботинок ноги. Только Вера, вдруг побелевшая от гнева, еще оставалась в проходе.
— Прекратить немедленно! — кричала она. — Кто старший?
Омоновец ударил ее в спину своей грудью, закованной в бронежилет.
— К стене!
Вера отлетела к контейнеру и машинально оперлась о него руками. Омоновец профессионально ударил ее по ногам.
— Ноги! Ноги раздвинь, сука!
Вера неожиданно развернулась и с размаху ударила его по щеке.
— Подлец! Скотина!..
В следующее мгновение она уже лежала на бетоне и ствол автомата упирался в спину.
— Вера, не сопротивляйся! — запоздало крикнул Аристарх Павлович. И тут же получил по печени.
— Молчать!
Омоновцы ощупывали одежду слесарей, на пол летели ключи, отвертки, плоскогубцы. Аристарху Павловичу вывернули карманы — вытаскивали бумаги. С Вериного плеча сорвали сумочку.
— Ну, скоты! — кричала она. — Вы ответите! Вы мне за все ответите!..
Из сумочки омоновец вытряхнул пистолет и, как кошка, прыгнул за ним, схватил. Другой мгновенно подлетел к Вере, прыгнул на спину и, завернув руки, потянул из-за бронежилета наручники. Вера сдавленно захрипела:
— Сволочи, мразь…
— Молчи, Вера! — снова крикнул Аристарх Павлович.
Ее схватили, поставили на ноги и почти волоком потащили к выходу. Омоновец рванул Аристарха Павловича за плечо, звякнул наручниками.
— Руки!
— На тебе мои руки, — сказал Аристарх Павлович.
Наручники оказались малы, и кабаньи клыки их не сходились на запястьях. Омоновец завозился с ними, пытаясь защелкнуть. Руки его были в кожаных перчатках с отрезанными пальцами — какие-го механические, неживые руки…
— Сними маску, — спокойно попросил Аристарх Павлович.
— Что? — не понял тот.
— Маску сними. Хочу в лицо тебе посмотреть.
Омоновец сунул наручники в карман бронежилета, вскинул автомат:
— Руки за голову! Вперед!
Аристарх Павлович положил руки на затылок и пошел к выходу. Шел и слушал: за взлетной полосой, возле бункера было тихо. Возможно, офицеры вовремя заметили ОМОН и бесшумно успели уйти. Вентиляционная шахта вряд ли известна милиции, к тому же, судя по действиям ОМОНа, они не знали, где, в каком месте находятся офицеры.
В голове вдруг забилась мысль — как узнали? кто донес? или выследили?
Всех вывели на рулежную дорожку и приказали сесть.
— Бетон холодный! — почему-то весело сказал один из слесарей. — Мы постоим, ничего!
— Сидеть! — толкнули его автоматом в живот.
Веры нигде не было, куда-то увели. Аристарх Павлович сел по-турецки, лицом в сторону бункера. Трое омоновцев остались возле задержанных, остальные разбежались в разные стороны.
— Можете объяснить, в чем дело? — спросил Аристарх Павлович.
— Молчать! — прикрикнул страж.
— Но вы же — люди, мать вашу… — Аристарх Павлович сжал кулаки. — Скажите по-человечески-то!..
— Кино снимают! — засмеялся веселый слесарь. — Скрытой камерой, чтоб как в самом деле. Потом еще денег дадут!