Возвращение Мастера и Маргариты
Шрифт:
Анечке вообще шло абсолютно все: мальчишеский спортивный прикид, строгие деловые костюмы и романтические платья. Правда, разгуляться особо было не на что. Но Мара старалась наряжать сестру – это доставляло ей удовольствие. Работа в салоне "Шик" открыла совсем другие материальные возможности – заботы о пропитании сменились более женственными – сестры совершали регулярные набеги на вещевые рынки. В результате чего Анечка окончательно убедилась в собственной неотразимости. Напольные весы, стоящие под диваном, являлись главным арбитром в ее постоянной борьбе с подростковым аппетитом. Аня обожала вишню в шоколаде, взбитые сливки, мучительно–привлекательное
"Льет за окошком дождь осенний, дома сижу одна. Верю в тебя, мое спасенье, маленькая страна…" – пела в магнитофоне Наташа Королева. Весенняя страна с синим морем, неувядающим цветением и поклонником на золотом коне символизировали Анину мечту. Она без конца могла слушать эту песню и в дождь, и в снег, и в любое другое время, поскольку двенадцатиметровая комната, поделенная с сестрой в скромной квартире панельного дома, не имела ничего общего с роскошью, в которой предполагала обитать Аня. Нет, она вовсе не собиралась бездельничать и не ждала манны небесной – только везения, полагавшегося ей по праву.
Покачивая в такт песне хвостом, стянутым на затылке пестрыми жгутами, Аня вырезала из журнала фотографии актрис и топ–моделей, на которых следовало равняться. За ее действиями внимательно наблюдал желтыми глазами полосатый кот Тихон, стараясь не упустить из виду шуршащие листы, прицелиться и напасть, захватив журнал передними лапами, а задними ритмично отбивать жертву. Маленькая кошачья радость.
– Пшел! Я тебя! – шуранула Аня кота, наткнувшись на ошеломляющую информацию. Тихон нехотя удалился за дверь и занял там наблюдательный пост. Держа перед глазами развернутые листы, Анюта быстро пробежала текст и уставилась на фотографии. Навернувшиеся слезы тяжело скатились по щекам. В сердцах ткнув клавишу, она прервала вокальный рассказ о маленькой стране и ждущих там счастливицу радостях. Уткнулась лицом в покрытый старым ковриком диван и разрыдалась.
Господи! Ну от чего такая несправедливость! Ксения Агафонова, пятнадцатилетняя школьница из Тюмени (рост 177, 89–59–90) и ее ровесница Маша Невская из Москвы (рост 177, 87–57–87) выезжают в Ниццу на финальный международный конкурс "Elite Model Look". Четырнадцатилетняя Наташа Семенова с параметрами, сильно превышающими допустимые (рост 179, плюс объем бедер 96 см) на Неделе моды в Париже произвела сенсацию и была завалена предложениями от модельеров. А еще до конкурса сам Джанфранко Ферре, руководивший тогда Домом Кристиана Диора, прямо закричал: "Я буду работать только с ней! Когда она окончит школу, я буду работать с ней в Париже!" Вот пруха, Господи!
Ну почему, почему все это достается другим?! Почему не звонят даже из модельного агентства, взявшего координаты и портфолио?
Вскочив, Аня умчалась в ванную и прильнула к зеркалу. Слезы ей тоже шли. На скулах вспыхнул румянец и припухшие губы выглядели невероятно заманчиво!
– Все будет, стоит только расхотеть. Перестань зацикливаться на этом. Попробуй увлечься чем–то другим. И тогда удача сама подвалит. У нее повадки такие, – поучает сестра с материнской заботливостью.
Почему, почему каждый считает, что именно он знает, как жить правильно, чего надо опасаться, а чего хотеть? Вот Мару из больницы в меховой салон еле вытащили, а Ане, к примеру, – что за хворыми горшки мыть, что под расстрел. И не потому, что безжалостная или очень много о себе понимает. Здоровое самосознание и нормальное, абсолютно нормальное стремление в Париж и Ниццу! Но прежде всего – на обложках журналов появиться, и чтобы вся школа их видела. А что тут плохого? Разве хоть кто–нибудь от этого отказался бы? Разве никто о таком не мечтал?
Трудностей работы моделью Аня не боялась. Будет, если понадобится, вкалывать день и ночь. Для начала можно и вовсе за гроши работать, что бы заметили, а потом – неудержимо выходить в лидеры. Не деньги важны принцип. В своем деле надо быть лучшей. Особенно, если родилась с ярко выраженным призванием блистать и всю себя отдавать людям. Мара по натуре старая дева. Такая же, как тетка. Может офигенное платье прикинуть и в обществе тусоваться, но придет домой – и снова замарашка у старых кастрюль. А ночами – в свое любимое хирургическое отделение шастает! Вот ужас–то! Настоящее самоистязание. И в кино снималась, и в салоне вертится, с иностранцами знакомится – все впустую. Повара этого, вполне клевого мужика, на расстоянии уже два месяца держит. Непонятно чем. Характер у нее, при всех добродетелях, мрачнейший, да и внешность – так себе. С мужчинами вообще зануда. Надо на больничной койке окочуриваться, чтобы от нее внимания и ласки добиться.
Устремившись к холодильнику, Аня демонстративно извлекла оттуда припрятанный теткой кусок торта, вернулась в свою комнату и набила полный рот с таким остервенением, словно принимала смертельную дозу яда, перемешанную с битым стеклом.
В двери с металлическим вывихом хрустнул замок, Мара сбросила в передней сапоги, куртку и явилась на пороге с чемоданом и несвойственным ей румянцем. Чемодан был клевый и чужой, румянец естественный.
– Тетка где? – Мара даже не взглянула на сестру, поглощенная своими мыслями.
– Спит, – прогундосила Анна, спешно заглатывая торт.
– Пусть. Так пока лучше, – Мара поставила чемодан, откинула крышку и подошла к шкафу. Распахнула, задумалась. – Я только черный свитер возьму и брюки. Остальное тебе оставлю.
– Уезжаешь?! – ахнула Аня, оседая на пол в развал цветных обрезков. Слез как не бывало.
– Переезжаю, – Мара присела рядом, взяла сестру за руки. – Тебе Игорь как?
– Подходит… – Аня мгновенно просияла. – Он ведь свой ресторан открыл?
– Потрясающий! А меня в заместители пригласил.
– А-а… – разочарованно протянула Аня. – Я думала, ты замуж.
– Замуж тоже. Ой, Нюта, так странно все вышло!.. Он ведь тоже сирота… – Мара смутилась. – Утром прошлись вот по магазинам и я приехала домой. Нельзя же сразу так…
– Можно! – горячо заверила Аня и прижалась к сестре. – Ой, так он, что, в машине ждет?
– Ждет. Там все пакетами и коробками завалено – для кухни, для постели. Мне в салоне у Беллы жакет купил норковый. Она хотела подарить вместе с отпускной – я ведь там больше работать не буду. Но Игорь деньги отдал.
– Марочка, ты хоть меня в этот ресторан пригласишь? Там же люди все важные, самые важные! Они ж всем шоу–бизнесом ворочают!.. – Аня просияла, вмиг превратившись в рекламную завораживающую красотку.
Лицо Мары, напротив, погрустнело и взгляд погас, вернее, унесся в дальние дали, созерцая нечто пугающее.
– Ань, ты в любовь веришь? Ну, бывает она такая, как в книжках пишут?
– Как у Ди Каприо в Ромео – бывает. Я точно знаю. Но мужчинам нюни и рохли не нравятся. Они их не замечают. И не способны потерять из–за них голову. Только обезуметь от страсти.