Возвращение Мориарти
Шрифт:
— Вам обоим будет лучше перейти ко мне, — откровенно заявил он.
Фрэй замялся. Роуч опустил голову и переступил с ноги на ногу.
— Многие все еще сохраняют верность Мориарти, — сказал он, поглядывая в сторону. — Каждый, кто перейдет к тебе, многим рискует.
— Еще больше рискует тот, кто отказывается от предложения и упускает свой шанс.
Парочка снова замялась, потом переглянулась. В голосе Майкла Культяшки прозвучали суровые нотки. Он, конечно, не внушал такого страха, как Мориарти, но Фрэй и Роуч понимали: его предупреждение — не пустые слова. Жадность, сила и страх всегда были для них определяющими факторами, и именно эти факторы определили, чьей стороны следует держаться.
Фрэй и Роуч
Грин с Батлером начали с малого: надавили на торговцев спиртным, которые вследствие безалаберности Морана оказались без надежного прикрытия, уличных грабителей, скупщиков краденого — всего около дюжины рэкетов. [40] Взялись они и за проституток, прежде всего за тех, что работали на границе контролируемого Мориарти района. В течение года к ним перешел и по крайней мере один дом терпимости в Вест-Энде, поставлявший клиентам товар более высокого класса.
40
Некоторые полагают, что слово «рэкет» (в значении — шантаж, вымогательство, мошенничество), как и другие выражения из уголовного жаргона, пришло к нам относительно недавно из Соединенных Штатов Америки. На самом же деле это понятие возникло в Англии. (См.: Grose« Dictionary of the Vulgar Tongue».)Скорее всего данное слово подобно многим иным, перекочевав когда-то через океан, вышло на некоторое время из употребления в Англии и затем, примерно в 1920-е, вернулось уже как новоиспеченный американизм. — Примеч. автора.
На встрече, состоявшейся в день смерти полковника Морана, Грин и Батлер пребывали в восторженном настроении. Новость, которую они принесли своим подручным, состояла в том, что под их крыло перешло еще одно заведение, на этот раз у Сентджеймского парка, и что после длительных переговоров достигнуто соглашение о присылке нескольких сельских девушек, готовых обучаться высокому искусству плотских утех. Известие это немало порадовало тех немногих, кто был в курсе применяемых Грином и Батлером методов. Для людей вроде Фрэя и Роуча не было удовольствия больше, чем лишить девственности юную, здоровую, кровь с молоком, селянку.
Кроме того, речь шла о двух планируемых ограблениях, так что домой бывшие «подданные» Мориарти возвращались довольные и преисполненные оптимизма. Витая в облаках и слегка покачиваясь после выпитого, они не заметили нищего в темном углу возле «Головы монашки», не услышали негромкого свиста и продолжали путь по грязным улицам. Между тем свист послужил сигналом, получив который отиравшийся неподалеку мальчишка сорвался с места и сломя голову, словно самой его жизни угрожала некая опасность, помчался к месту назначения.
Причин для беспокойства не появилось даже тогда, когда парочка наткнулась на болтающегося на углу улицы проныру Эмбера.
— Джонас! Уолтер! Ну и ну! Давненько не виделись. Где это вы прячетесь? В надежном месте и подальше от закона, а?
Как всегда, глазки у Эмбера бегали туда-сюда, замирая на мгновение, будто для того, чтобы пронзить ночную тьму.
Ни Грин, ни Батлер Эмбера не боялись.
— Как делишки, Эмбер? — Роуч подступил к бывшему приятелю, нависнув над ним грозной глыбой.
— Слыхали, ваш хозяин откинулся сегодня.
Эмбер печально кивнул.
— Что-то вам не везет, — прокаркал Роуч. — Как Профессора не стало, так вас и качает. Теперь
— Поэтому Профессор его и списал, — сказал негромко Эмбер.
Смысл и полное значение реплики дошли не сразу. Фрэй недоверчиво ухмыльнулся.
— Профессор? Ты что имеешь в виду?
Они даже не услышали, как за спиной у них, выйдя из-за угла, встала четверка экзекуторов.
— Профессор желает вас видеть, — спокойно добавил Эмбер. — Обоих.
Первым, как всегда, опасность ощутил более сообразительный Роуч, лицо которого отразило растерянность человека, получившего сильный и неожиданный удар. В следующий момент он обернулся, но было уже поздно — вылетевший из темноты кулак послал его в нокдаун. Роуч рухнул, словно подрубленное дерево.
Фрэй, замешкавшись на секунду, попытался смыться, но Эмбер выставил ногу, и здоровяк, споткнувшись, сунулся физиономией в грязь. Ударился он крепко, так что воздух с шумом вырвался из легких, а подняться уже не смог. Это сделали двое громил, один из которых тут же врезал еще не пришедшему в себя Фрэю по затылку.
Эмбер растворился в темноте. Четверка экзекуторов последовала за ним, волоча двух перебежчиков и оглашая окрестности пьяным пением. Со стороны могло показаться, что веселый секстет возвращается с дружеской пирушки, в ходе которой двое его участников приняли лишнего и удалились, выражаясь современным языком, за точку невозврата.
Они и не вернулись. В одном из многочисленных полутемных, вымощенных дробленым камнем переулков их поджидала крытая подвода. Лошадка мирно дремала, но возница был начеку. Пленных загрузили, не особенно при этом церемонясь, после чего экзекуторы уселись и сами, причем двое из них прямо на бесчувственные тела. Получив сигнал, возница тронул с места, и подвода покатила в направлении Лаймхауза.
Поднимавшийся со стороны реки редкий вечерний туман рассеивал чахлый свет немногочисленных газовых фонарей. Прилегающие к складу улицы уже затихали, когда подвода остановилась у больших ворот, потратив на весь путь около двадцати минут.
Эмбер и четверка экзекуторов были не единственными, кто выполнял в тот вечер поручения Профессора. Еще двое, Ли Чоу и верзила по имени Терремант, протирали штаны в пивной небольшого дома терпимости неподалеку от Олдгейта. Ловкий китаец уже выяснил, что Джон Таппит, работавший кладовщиком на фирму «Ф. и С. Ослер», чьи товары — канделябры, лампы, столовое стекло, украшения, фарфор и керамика — выставлялись в магазинах на Оксфорд-стрит, завел привычку заглядывать сюда после работы.
Таппит, худощавый молодой человек без особенных способностей и навыков, отличался от многих наличием некоторого интеллекта, проявлению которого мешали вспыхивавшие время от времени страсти. Работа была спокойная, и, хотя платили мало, в те нелегкие времена ему завидовали многие. В пивную он приходил обычно около восьми часов вечера. Так случилось и в этот раз.
Заказав выпивку, Таппит удалился со стаканчиком в уголок, где и расположился в одиночестве. Ли Чоу и Терремант остались на месте и как будто совсем его не замечали. Проведя расследование с присущей ему тщательностью, китаец знал, молодой человек, столь жестоко обезобразивший Энн-Мэри Доуби, придерживается, по крайней мере в последние недели, определенного порядка. Ли несколько раз встречал девушку и, даже будучи человеком закаленным и многое повидавшим, с трудом сдерживал отвращение при виде изуродованной плоти, покрытой ужасными ожогами, протянувшимися от линии волос до скулы через левую щеку. По дороге к пивной он обменялся мнением с Терремантом, который согласился, что виновный должен быть наказан. Китаец знал, что если все пойдет обычным путем, то Таппит проведет в пивной не более получаса, после чего отправится домой, где его ждет более чем скромный ужин.