Возвращение мумии
Шрифт:
— В таком случае, как же ты осмелился ломать печать? — спросил он сурово.
— Я ученый, — произнес мой дядя, отчеканивая каждое слово. — Я не могу позволить суеверию встать на пути открытия, Омар.
— Я тоже ученый, — отвечал доктор Филдинг, обеими руками затягивая на шее галстук. — Но я не желаю осквернять эту древнюю гробницу. Я не желаю идти против воли царевича Хор-Ра. Также я не желаю называть заклинание, высеченные иероглифами, пустым суеверием.
— Вот в этом мы с тобою расходимся, — мягко сказал
Доктор Филдинг пожевал губу. Он показал на дверь.
— Посмотри, Бен. Здесь те же самые иероглифы, что и на камне. То же предостережение. «Дозвольте мне покоиться с миром».
— Я знаю, я знаю, — нахмурился дядя.
— Предупреждение недвусмысленное, — горячо продолжал доктор Филдинг, глядя на моего дядю сузившимися глазками-изюминками. — Если кто-то нарушит покой царевича, если кто-то пять раз повторит древние слова, начертанные в гробнице — мумифицированный царевич вернется к жизни, горя жаждой мести тем, кто его потревожил.
От этих его слов я содрогнулся. И покосился на дядю Бена. Почему он никогда не рассказывал нам с Сари об угрозе царевича? Почему ни словом не обмолвился о предостережении, найденном ими на древнем камне?
Быть может, он не хотел нас пугать?
Быть может, боялся сам?
Нет. Не может быть.
Он совсем не казался испуганным теперь, во время спора с доктором Филдингом. Они явно спорили об этом и прежде. И я видел, что доктору Филдингу ни за что не отговорить моего дядю от намерения взломать печать и войти в гробницу.
— Я тебя в последний раз предупреждаю, Бен… — произнес доктор Филдинг. — Ради всех нас… — Он махнул рукой в сторону рабочих.
— Суеверие, — отвечал дядя Бен. — А суеверия меня не остановят. Я ученый. — Он снова поднял скальпель и молот. — Печать будет сломана.
Доктор Филдинг возмущенно всплеснул руками.
— Я в этом не участвую, — заявил он. Он отвернулся от дяди Бена, едва не стукнувшись головой о потолок туннеля, поспешил прочь, что-то бормоча себе под нос, и вскоре исчез в темноте.
Дядя Бен сделал несколько шагов ему вслед.
— Омар? Омар!
Но шаги доктора Филдинга уже затихали вдали — он шел к выходу из пирамиды.
Дядя Бен со вздохом наклонился ко мне.
— Не доверяю я этому человеку, — прошептал он. — Он ведь не из-за старых суеверий так переживает. Он открытие мое хочет присвоить. Потому-то и надеялся уговорить меня не открывать дверь.
Я не знал, что и ответить. Дядины слова меня испугали. Я-то думал, что у ученых есть незыблемые принципы относительно чужих открытий.
Дядя Бен шепнул что-то Ниле. После чего подошел к четверым рабочим.
— Если кто-то согласен с доктором Филдингом, —
Рабочие переглянулись.
— Наверняка все слышали о предостережении на двери погребальной камеры. Я не хочу никого загонять туда против воли, — продолжал дядя Бен.
— Но мы так усердно работали, — произнес один из мужчин. — Мы не можем все бросить. У нас нет выбора. Мы обязаны открыть эту дверь.
На лице дяди появилась улыбка.
— Согласен, — сказал он и снова повернулся к золотой печати.
Я взглянул на Сари и обнаружил, что она давно уже таращится на меня.
— Гейб, если ты испугался, папа охотно позволит тебе уйти, — прошептала она. — Не стесняйся.
Она никогда не уймется!
— Я остаюсь, — шепотом ответил я. — Но если хочешь, чтобы я проводил тебя обратно в палатку — только скажи.
Громкое «КЛИНК!» заставило нас обоих снова повернуться к двери. Дядя Бен сбивал золотую печать. Нила держала фотоаппарат наготове. Рабочие напряженно застыли, наблюдая за каждым движением дяди Бена.
Дядя Бен работал медленно, аккуратно. Он поддел скальпелем древнюю печать и осторожно пытался ее отбить.
Через несколько минут печать упала ему в руки. Нила деловито отщелкивала снимок за снимком. Дядя Бен осторожно передал печать одному из рабочих.
— Это не подарок на Рождество, — снова пошутил он. — Я приберегу ее для своего камина!
Все засмеялись.
Обеими руками дядя Бен взялся за край двери.
— Я пойду первым, — объявил он. — Если через двадцать минут не вернусь, можете сказать, что доктор Филдинг был прав!
Снова всеобщий смех.
Двое рабочих подошли к дяде Бену, чтобы помочь ему с дверью. Они уперлись в нее плечами и поднатужились.
Дверь не поддавалась.
— Пожалуй, петли давненько не смазывали, — прокомментировал это дядя Бен. — Шутка ли — четыре тысячи лет назад.
Еще несколько минут они осторожно орудовали киркой и зубилом, высвобождая дверь. Затем они предприняли вторую попытку, упершись в тяжелую дверь плечами.
— Да! — вскричал дядя Бен, когда дверь сдвинулась на дюйм.
Потом еще на дюйм. И еще на дюйм.
Все подались вперед, горя желанием заглянуть в древнюю гробницу.
Двое рабочих переместили тяжелые прожектора, направив их в дверной проем.
Пока дядя Бен и двое его помощников толкали дверь, мы с Сари подошли к Ниле и встали рядом с ней.
— Это потрясающе! — в восторге воскликнула Нила. — Не могу поверить, что я здесь единственный репортер! Какая я счастливица!
«Я тоже счастливчик», — подумал я. Как много ребят отдали бы все на свете за возможность оказаться сейчас на моем месте! Как много ребят хотели бы стать первыми в мире людьми, вошедшими в древнеегипетскую гробницу, которой не меньше четырех тысяч лет!