Возвращение на Олимп

– Ну, что, готов? – спросил Сабир – капитан нашей самоходки, вскинув ружье на плечо и улыбаясь мне своей мягкой чарующей улыбкой.

– Пошли, – махнул я рукой, поправляя мою зелёную рубаху и ружье за плечами.

Мы сошли по трапу с нашей самоходки и нырнули за бархан, поросший редкими

кустами гребенчука и травы. Сабир шел впереди, я за ним.

Джейран выскочил неожиданно, так что мой капитан только подпрыгнул на месте и, срывая ружье с плеча, крикнул: –

Выстрел расколол тишину над барханами. Джейран взбрыкнул ногами и помчался от нас еще быстрее.

– Напрасно стрелял, – сказал я, провожая взглядом убегавшее животное.

– Да! Если б жаканом! – махнул рукою Сабир, – были бы обеспечены питанием на всю неделю.

– Ладно, пошли к озеру, может, подстрелим парочку уток.

– Я не знал, что здесь можно встретить джейрана, – продолжал досадовать Сабир.

– Да, ладно, не расстраивайся. Пошли.

Молча, мы прошли метров триста, поднялись на бархан и сверху осмотрели простершуюся в низине синеватую даль пустыни. Солнце только встало и разливало над равниной нежаркие утренние лучи. В небе – ни облачка. А впереди под нами синело озеро, поросшее зеленым молодым камышом и недавно расцветшим гребенчуком.

На круглом холмике перед озером, прямо перед нами, стояло что-то круглое, матово поблескивая сферической крышей. Золотистый пояс опоясывал диск по контуру и сверху в нем темнели овальные иллюминаторы.

– Петр, смотри, что это впереди?

– Самолет, наверно, – Высказал я свое предположение.

– Что-то я такого самолета не видел.

– Новейшая конструкция, – продолжал фантазировать я. – Аэродром, недалеко отсюда, военный.

– А зачем он здесь?

–Да аварию потерпел, или водички сел набрать, – шутливо улыбнулся я, – место ведь безлюдное.

– Пойдем, посмотрим.

– Пойдем.

Мы спустились и подошли к необычному аппарату. Проём двери был четко обрисован под самой крышей тарелки в конце широкого трапа с крутыми ступеньками. Тарелка лежала на брюхе с наклоном в сторону озера. Овальная крыша серебристого цвета, зелёная вытянутая призма с иллюминатором, сферическая башня наверху из которой торчали в разные стороны орудийные стволы. Сабир обошел тарелку вкруговую и хлопнул себя по бедру.

– Это инопланетный корабль, Петр. Летающая тарелка. Я читал об этом. Вот здорово. Я даже видел фотографию. Но эта – красивая, не такая как я видел.

– Следов нет вокруг, значит, из нее никто не выходил, – сделал я заключение.

– Ну, да. Значит они внутри. Давай зайдем к ним.

– Я бы не рискнул.

–Давай, я хоть в дверь войду, она же открыта. Надо посмотреть, а вдруг они там.…Ну, может быть, им требуется помощь.

– Да брось ты. Нельзя заходить внутрь, Сабир. Кто знает, что там внутри. Не нашего ума это дело. Надо сообщить специалистам по этому делу, а они разберутся.

– Петр, ты чего? Единственный раз в жизни увидел летающую тарелку, и подарить кому-то! Ну, уж нет! – Сабир поднялся по трапу на площадку и зашёл внутрь, я последовал за ним.

Тут зазвучала мелодичная музыка, такой приятный на слух наигрыш и, сбоку из обшивки корабля выехала дверь закрывая нас. Зажегся свет, и мы увидели еще одну дверь. Я понял, что это шлюз. Сабир повернулся ко мне: – Ну, что, Петр, войти?

– Я не знаю. Может, сходим за ребятами.

– Нет, я войду. Надо посмотреть, а то, что мы им скажем.

– Ага, ты пропадешь там, а я что буду делать в этом случае, что им скажу. Не входи пока. Я сбегаю, позову их, а ты стой здесь, держи мое ружье. Налегке я быстро.

– А как же мы теперь выйдем?

– Ну, вот. «Замуровали демоны», – сказал я фразу из известного фильма, – поворачиваясь к наружной двери. – А ну, отворись, проклятая!

Дверь послушно отъехала в сторону, свет погас. Сабир вышел вслед за мной на площадку.

– Чудеса какие-то, – сказал он, стоя в нерешительности и глядя на меня своими тёмными индийскими глазами.

– Непросто здесь всё, – сказал я. – Так что дождись меня, я быстро. Ружьё моё подержи пока, – и я поспешил к нашей самоходке через заросли гребенчука и по нашим следам на склоне сыпучего бархана.

Касымов готовил на корме обед. Сегодня была его очередь дежурить. Голубой дым вылетал из трубы, в казанке что-то кипело. Я не стал его отвлекать и сразу спустился в трюм к начальнику партии Александрову. Он сидел за столом на нижней койке и чинил рыболовную сеть.

Вытянутое, продолговатое лицо, короткий седоватый волос, обветренные, беловатые губы, крупная худощавая фигура – вот портрет нашего командира.

Он оторвался от сетки и вопросительно посмотрел на меня чистыми голубыми глазами.

– Я слышал выстрел. Завалили кого-нибудь?

– Да нет. Это Сабир в джейрана пальнул дробью. Тут другое….– и я рассказал ему о тарелке.

– Интересно. Посмотреть – то не мешает, конечно, но входить в нее… Я бы не советовал. Военным надо сообщить. Они знают, что делать в таких случаях.

– Это понятно, Владимир Иванович. Только как? У нас и рации даже нет. Сабир там уже дверь выламывает. Надо поспешить. А то он без нас войдёт, а выйдет или нет, я не знаю.

– А что, там двери открыты, что ли?

– Одни были открыты, а другие закрыты. Мы вошли – наружная дверь закрылась, но потом открылась и мы вышли.

– Ладно, пойдем, глянем. Вот только ружьецо и нож возьму, на всякий случай, – он аккуратно сложил сеть, и мы вышли на палубу.

– Касым, пойдем с нами, – махнул рукой Владимир Иванович.

– А что? – повернул смуглое узбекское лицо Касымов, отворачиваясь от печки.

– Там узнаешь. Захвати ружьё на всякий случай.

Долго ждать Касымова не пришлось и скоро мы подошли к тарелке. Сабира нигде не было видно.