Возвращение немого
Шрифт:
Вскрикнула Соэль. В следующий миг на запястьях юноши тихо звякнули наручники.
И вот он здесь. Ничего не знает о своей судьбе и может только ждать.
В лесном и речно-озерном краю, каковым был Сапфировый Остров, умерших часто предавали воде. На воду спускали лодку или небольшой плот, куда укладывали тело покойного и кое-какие личные вещи, могущие пригодиться после смерти. Мужчинам клали по традиции оружие или орудия их ремесла. Женщинам — украшения, иногда рукоделье и какие-нибудь безделушки и сувениры на память о родных. Вместе
Дехтирель не повезло. Она была волшебницей, и ни один Преданный не мог её сопровождать на долгом пути в мир Покровителей, как и кто-нибудь из прислуги. В ладью она легла в гордом одиночестве. Не составило ей компанию даже какое-нибудь живое существо. И рукодельем она никаким не занималась, так что, кроме ларца с украшениями и небольшого сундучка с любимыми нарядами, тут не было ничего. Конечно, можно было бы положить ей кое-какие книги, но старая Хозяйка решительно пресекла даже мысли по этому поводу. Книги, амулеты, артефакты должны остаться в этом мире — и точка!
По преданию, для Перворожденного есть лишь два способа достичь благословенного края, где обитают Покровители. Это сгореть на костре или отплыть в ладье под пение заклинаний. Во всех остальных случаях душа не получала успокоения. Она либо оставалась на земле, превращаясь в призрака, либо проваливались в межмирье. Видящие говорили, что это — серое марево, где нет ничего. Ни пространства, ни времени. Только одиночество наедине с собой, тоска и безысходность.
Проводить дочь Наместника пришли многие. На том самом месте, где еще несколько дней назад счастливые юноши и девушки садились в ладью, чтобы уехать встречать рассвет — и где им всю дорогу играл на виоле Лейр — сейчас на волнах покачивалась другая ладья. Весь берег был полон эльфов и альфаров. Многим не хватило места, они толпились в сторонке. Оцепление из вооруженных до зубов Преданных сдерживало толпу. Почетные места достались приезжим с других Островов и представителям самых знатных семейств поместья-столицы.
Где-то неподалёку сейчас отправлялись в иной мир в точно такой же ладье и другие жертвы ночных событий — леди Миритирель, которую странная сила выбросила из окна, и два рыцаря из её личной стражи, убитые каким-то неизвестным существом, а также какая-то супружеская пара, умершая необъяснимой смертью на вчерашнем спектакле. Но, хотя погибшие происходили из старинных и знатных семейств, проводить их почти никто не пришёл, кроме ближайшей родни. Во всяком случае, большинство приглашённых скупо простились с покойными и поспешили засвидетельствовать своё почтение лорду-Наместнику.
Из артистов на берег явились почти все, кроме Таши, оставшейся с детьми, и Соэль, которая слишком волновалась о судьбе Лейра, чтобы думать о чем-либо еще. Муж арестован — какие уж тут развлечения?
Поскольку к берегу им пробиться бы не дали, артисты держались поодаль. Тайн и Янсор влезли на деревья и комментировали происходящее оттуда:
— А народу-то, народа! При встрече столько не было! Откуда они все взялись? Вот бы столько к нам на представление хоть раз пришло! С каждого по серебрушке — и до весны можно жить припеваючи!
— Скажи лучше, что у берега делается? — крикнул снизу мастер Боар.
— Ладья уже готова. Родня прощается с телом, — крикнул Янсор. — Отец подошёл. Стоит, молчит…
— Ох, — Ниэль схватилась одной рукой за грудь, другой — за локоть мужа.
— Тебе плохо? — забеспокоился глава труппы.
— Ничего, — покачала та головой. — Просто как представила, каково ему сейчас — родное дитя хоронить! Слезай, Тайн!
— Ты чего, мама? — обиженно откликнулся тот. — Сейчас же начнётся самое интересное!
— Слезай! А не то упадешь и разобьешься!
— Ну, маа-ама…
— Слезай! Я не хочу тебя потерять!
— Янсор, давай и ты тоже вниз, — поддакнула Раэна.
— Чего? — метатель ножей отлично умел делать выводы, а острый ум не уступал в нем остроте его взгляда. — Ты что, тоже боишься меня потерять?
— Что? — ревниво встрепенулся Кайр.
Девушка сердито засопела, не зная, что сказать.
— Ну, хоть намекни! — настаивал бывший браконьер.
— Да отстань ты от нее! — не выдержал Даррен. — Лучше скажи, что творится?
— Отец отошел, — послушно ответил Янсор. — Кремень! Камень! Она ж ему не чужая…
— Он — лорд, — вступился за Наместника Сапфирового мастер Боар. — Он отвечает за весь Остров и не должен раскисать.
Старый артист был прав. Ровилару Сапфировому хотелось выть волком, но он держался. И еще находил в себе силы утешать плачущую навзрыд леди Аннирель и двух ее дочерей. Рави топтался на месте, как потерянный — кто не знал его характера, мог бы подумать, что он близок к помешательству.
После родных — леди Аннирель уводили под руки, поддерживая, чтобы не упала, — настала пора прощаться остальным. Мужчины и женщины, лорды и леди пошли печальной вереницей. Каждый на миг останавливался сперва перед Хозяйкой и брал у нее из руки цветок, а потом — возле выставленной на берег ладьи, и клал подношение к покойной. Цветы старая волшебница творила прямо из воздуха, но они были настоящими, источали аромат и блистали капельками росы — розы, гибискусы, фиалки… Постепенно они укрывали всё тело молодой женщины, словно еще один саван.
Охтайр стоял подле наследника Раванира до последнего. Его очередь прощаться подошла в конце, когда проходили последние лорды и леди. Как и все, он взял у Хозяйки цветок — обычную лесную фиалку — как все, подошел и, приостановившись, положил её на край. Не удержался, посмотрел на бледное лицо с плотно закрытыми глазами и чуть приоткрытыми губами. Если бы не смертная бледность и капельки влаги на коже, можно было подумать, что Дехтирель спит. Она была такой… живой, что денщик уже протянул руку, чтобы дотронуться, хотя бы прикоснуться в последний раз и убедиться, что это не так…