Возвращение немого
Шрифт:
— Янсор, — тихо всхлипнула Раэна, двумя руками вцепившись в повод его скакуна.
Но волновалась она зря.
Даррен взмахнул руками, и бежавший впереди самец внезапно остановился, словно налетел на стену, опустил морду к земле и стал тревожно нюхать дорогу. Его подруга и трое других матёрых волков тоже начали принюхиваться, огрызаясь на вертевшийся рядом молодняк. Они крутились на небольшом пятачке как раз между «будками часовых», то задирая морды и с шумом втягивая в нос воздух, то снова принимаясь искать что-то на земле. Артисты стояли в двух шагах от
— Они потеряли наш след, — прошептал пораженный мастер Неар.
— Тихо!
Очевидно, уловив какой-то звук, самец вскинул голову, прислушиваясь. Его янтарно-жёлтые глаза почти в упор уставились на замерших по ту сторону отсутствующих ворот артистов. В горле зверя заклокотало рычание. Он даже сделал пару шагов в ту сторону, насторожившись. Уши говорили зверю, что рядом кто-то есть, но глаза и нос сообщали обратное. Он даже сделал пару шагов навстречу артистам — те ненадолго замерли, задерживая дыхание, и молясь только об одном — чтобы древняя магия не подвела, задержала зверей.
Покровитель Рирен-Зверь, очевидно, внял беззвучной мольбе. Покрутившись ещё немного на дороге и даже пару раз копнув камни лапой, волчица первая потрусила прочь. Щенки побежали за матерью, а двое волков постояли чуть-чуть, озираясь по сторонам, но потом с явной неохотой отправились своей дорогой. Эльфы провожали их взглядами.
— Пора и нам ехать, — первой нарушила молчание матушка Ханирель, когда звери отошли достаточно далеко, а защитники присоединились к своим товарищам. Раэна молча обняла Янсора за шею, Даррен только отмахнулся от взволнованной Таши и полез в фургон — фокусника от волнения всего трясло. Лейр стоял чуть поодаль, так и не убрав меча и напряжённо чего-то ожидая.
— Поехали, — прошептал мастер Боар.
Колёса фургона заскрипели, когда матушка Ханирель стала разворачивать лошадей. Вожак, идущий последним, тревожно вскинул морду — ему почудился какой-то звук. Но это было слишком далеко, и зверь оставил его без внимания.
По старой дороге шагалось легко и уверенно, матушка Ханирель правила лошадьми с таким видом, словно проезжала тут уже не раз. И когда на пути показалась развилка, даже не раздумывала, куда сворачивать.
Спустившись в седловину между двумя холмами, дорога обогнула небольшое озеро, в центре которого торчал крошечный островок. Там среди буйно разросшегося кустарника торчал то ли обелиск, то ли просто дикий валун. Увидев его, мастер Боар невольно ускорил шаг.
— Не может этого быть, — пробормотал он.
— Что, знакомые места? — усмехнулась матушка Ханирель.
— Да, — как-то странно смутился глава труппы. Сыновья заинтересованно таращились на отца.
Обогнув озеро — на берегу, у самой воды, обнаружились развалины небольшого домика, — дорога стала подниматься на холм. Обогнав фургон, мастер Боар шагал теперь впереди, и все приноравливались к его шагам. Склон был не крутым, ровным, но артист шёл медленно. Его не заставил прибавить шаг даже мелкий нудный дождик, который мелкой моросью посыпался с облаков.
Наконец, подъём закончился на плоской вершине, где среди зарослей колючего кустарника глазам путешественников предстал старый замок. Дорога проходила по противоположной стороне, огибая вершину, и фургон остановился на повороте. Оставив всех, мастер Боар один пошёл к старому зданию. Ниэль догнала его первая. За нею, решительно бросив вожжи, с козел слезла матушка Ханирель. Потом потянулись и все остальные. Таша, не решившись бросить добро и детей, хлестнула лошадей, заставив их сойти с дороги и направившись по пятам.
Когда эльфы подошли к самой стене, обнаружилось, что заплывший ров и земля вокруг густо заросли шиповником. На колючих кустах еще сохранились листья, тут и там гроздьями висели спелые ягоды.
— Осторожнее! — воскликнул Даррен, когда мастер Боар протянул руку, отводя в сторону ветки. — А вдруг он ядовитый?
— Не думаю, — глава труппы без опаски двумя пальцами взял колючую веточку. — Это белый шиповник. Я-то знаю!
Это несколько успокоило артистов — всем известно, что алый шиповник растёт там, где имеет место злое колдовство. А белый служит просто знаком покинутого много лет назад жилья.
Подходов к замку не было — шиповник разросся так густо, что дорогу пришлось прорубать сквозь него ножами. Подъёмный мост, до которого они наконец добрались, двигаясь гуськом по узкой просеке, оказался цел, но выглядел таким старым и ветхим, что глава труппы сразу заявил:
— Фургон оставим тут. Лошадей, может быть, и переведём, а под ним он обрушится.
Янсор тут же доказал, что переправить лошадей на ту сторону можно и не через мост — он пришпорил своего скакуна и легко перемахнул обмелевший, заплывший и заросший ров.
Ворота в недрах сторожевой башни оказались целы, но не заперты, а просто прикрыты. Стоило налечь плечами, как одна из створок подалась со скрипом и скрежетом, а потом рухнула, по счастью, никого не придавив.
Уже начал спускаться осенний серый вечер, и в колодце двора было сумрачно. Но даже ночная тьма не могла бы скрыть признаков запустения — проросшие во всех трещинах траву и молодые деревца, осыпающуюся штукатурку, треснувшую слюду окон, гнилые двери, полуразвалившееся крыльцо, ступени которого превратились в груду щебня. Когда-то утоптанный двор весь порос густой высокой травой, цеплявшейся за ноги мужчин и платья женщин. Тут и там угадывались кучи мусора, тоже заросшие сорняками. Колодец превратился в груду камней, ведро сгнило, но когда внутрь бросили камешек, послышался плеск воды.
— Отлично, — обрадовался мастер Боар. — Вода есть, дрова тоже найдём. Осталось посмотреть, что там внутри.
— Ты действительно этого хочешь? — со странной интонацией спросила Ниэль.
— Милая, — он пожал жене руку, — рано или поздно, это должно было случиться!
— Я с тобой!
Рука об руку, как новобрачные или влюбленные, они поднялись на крыльцо, с трудом распахнули двери — вернее, просто доломали их остатки — и шагнули внутрь.
— Подождите нас!
Дождь начал усиливаться, и остальные бегом бросились догонять чету.