Возвращение немого
Шрифт:
Рави не принимал участия в дискуссии, хотя наследнику и полагалось бы проявить побольше интереса. Несколько лет леди Шанирель Изумрудная была для него просто девушкой, с которой он общался. Отец то и дело посылал сына вместо себя на Изумрудный Остров — то с дипломатической миссией, то на совместные манёвры. Раз или два приходилось посещать соседние Острова — Нефритовый, Рубиновый, Бирюзовый — и всякий раз в то же время там гостил Шандиар Изумрудный со своей сестрой. Обстоятельства то и дело сталкивали их. Однажды Шанирель целую весну прожила в гостях на Сапфировом Острове, якобы случайно, а на самом деле нарочно «забытая» своим
Но сейчас жениху было не до того. Из головы не шла Дехтирель — ей было плохо, но она сдерживалась изо всех сил и даже слабым голосом спросила что-то о фейерверках.
Наконец, заседание завершилось. Рави сорвался с места, едва отец дал знак, что можно расходиться. Бросившись к креслу Видящей, он крепко взял её за руку:
— Вас проводить, матушка?
Молодая женщина с благодарностью повисла на его руке, позволяя увести себя прочь из зала заседаний.
За порогом откуда-то из-за колонны неслышно выступил Охтайр, пошёл по пятам, как навязчивая тень. Брат и сестра невольно ускоряли шаг, чтобы отдалиться от охранника, но не тут-то было. Не прибавляя скорости, он всё время держался на два шага позади.
Кое-как Дехтирель доковыляла до своих бывших комнат. Она не жила тут с тех пор, как старая Хозяйка покинула часовню, и пристроенная к ней жилая башня стояла пустой. Лишь раз или два первое время она по старой памяти задерживалась тут, но после тайной свадьбы с Охтайром совсем перебралась в башню.
Здесь слуги сохранили всю обстановку прежних лет. Даже тот же вид орхидей красовался в изящных вазочках, расставленных на окнах и подставках. И в кувшин был налит любимый яблочный сок.
Молодая женщина без сил опустилась в кресло у окна. Можно было не притворяться, и она со стоном закрыла глаза.
— Тебе плохо? — захлопотал Рави. — У тебя такое лицо… Ты больна? Может быть, кого-нибудь позвать?
— Нет, — Дехтирель сжала его руку. — Не уходи! Не оставляй меня одну! Мне страшно!
— Но я вижу — тебе плохо! Я позову кого-нибудь? — он бросил взгляд на дверь. Денщик как раз в этот миг протиснулся боком в комнату и встал у порога, скрестив руки на груди. — Я сбегаю быстро! Ты не успеешь оглянуться…
— Не уходи! Я боюсь быть одна!
— Ты не будешь одна. Я оставлю с тобой Охтайра…
— Нет! — со страхом воскликнула Дехтирель, уже двумя руками хватаясь за брата, как утопающий за соломинку. — Только не Охтайр!
Денщик криво усмехнулся.
— Но почему? Он же твой…
— Это он во всем виноват! — женщину бросила на мужчину взгляд, полный ненависти и отвращения. Рави с удивлением оглянулся на застывшего у дверей полукровку.
— Да, я такой! — гордо откликнулся тот.
— Это из-за тебя моя сестра заболела? — ахнул наследник.
— Она не больна, — скривился Охтайр с презрением. — Она просто-напросто беременна!
Рави вытаращил глаза, не веря своим ушам.
— Ка-а-ак беременна? — протянул он.
— Как все беременеют, — со своего места у двери отозвался денщик. — Она — женщина. У них это в порядке вещей!
Наследник воззрился на скрытый в складках балахона живот сестры. Одеяние Видящей — балахон, верхнее платье, накидка, плащ — было достаточно просторным и складчатым, чтобы скрыть её положение, но сейчас она неловко повернулась и ткань туго обтянула ее раздутое чрево.
Рави медленно опустился на колени перед её креслом. Коснулся ладонями живота. Он не верил ни своим глазам, ни своим ушам. Его маленькая сестричка, его Тир — и скоро станет матерью. На миг он ощутил что-то вроде болезненного укола ревности — ведь когда-то они были так близки. Замужество сестры и грядущая помолвка отдалили их друг от друга, и сейчас Рави остро пожалел об упущенной возможности. Мелькнула крамольная мысль о том, что младенец под сердцем сестры мог быть его собственным…
— Но — как? — только и мог вымолвить он.
— Очень просто, — фыркнул Охтайр. — На словах объяснить или вы, милорд, предпочтёте практику? Хотя я не верю, что вы не знаете, что обычно мужчина проделывает с женщиной!
— Ты чудовище! — выкрикнула Дехтирель и разрыдалась в голос. — Посмотри, что ты наделал? И теперь я умру! Через три месяца! Или даже раньше!
— Ч-что? — наследник Наместника выпрямился, растерянно переводя взгляд с сестры на денщика. — Это п-правда?
— Да! — крикнула женщина. — Через полтора месяца твоя помолвка, а еще через месяц я умру!
— Нет, — почти сразу откликнулся мужчина. — Это обычная истерика. Такое часто случается с беременными, не обращайте внимания, милорд.
— Не обращать? Но она сказала, что умрёт!
— Это нормально — бояться рожать, — откликнулся Охтайр. — Не берите в голову! Это фантазии…
— Нет! — Дехтирель выпрямилась. От волнения и негодования к ней вернулись силы. — Это правда! Сегодня ночью…
… Сегодня ночью она опять не спала — лежала на постели, обнимая свой живот и прислушиваясь к тому, как энергично толкается во чреве ребёнок. Младенец сегодня был очень активен — вертелся так, что порой его мать чувствовала боль от пинков маленьких пяточек и локотков. Казалось, нажми он посильнее — и проткнёт живот изнутри. «Да прекрати ты, маленькое чудовище! — прошептала Дехтирель с досадой, шлёпнув себя по животу. — Сколько можно?»
Сегодня должен был прийти Охтайр — женщина уже начала угадывать ночи его появления. Днём они с мужем почти не виделись — лишь издалека, да и то, если он вслед за наследником приходил в часовню. И тогда они не разговаривали — лишь обменивались быстрыми взглядами. Но по ночам денщик навёрстывал упущенное. Теперь даже растущий живот жены не мешал ему получать своё. Несмотря на предостережение альфара-ветеринара, он возобновил супружеские обязанности, и в эти дни Дехтирель приходилось терпеть его присутствие. Стиснув зубы, она отрабатывала ненавистную супружескую повинность и вздыхала с облегчением, когда муж уходил, хлопнув дверью.
Да где же он? Скорее бы пришёл, забрался в постель, сделал своё дело и проваливал до следующего раза! Надоело ждать!
Ожидание затягивалось, и веки молодой женщины стали закрываться сами собой. Даже ребёнок притих, и она начала соскальзывать в сон.
И в тот миг, когда сознание балансировало на грани дремоты, она вдруг почувствовала, что не одна. Какая-то тень возникла подле её постели. Высокая, тонкая, белая. «Ты? Наконец-то…»
Но все слова замерли на губах, когда тень рассмеялась дробным старческим смехом: «А кого ты ждала?»